Отрезок пути
Шрифт:
После того, как я освобождаю мочевой пузырь, решетка исчезает. Слава Мерлину, не хватало еще на нее пялиться целыми днями. Я не сибарит, но спать в одной комнате с отхожим местом – это как-то слишком.
А есть по-прежнему хочется… Я стискиваю зубы. Надо как-то отвлечься. Вот только заняться здесь решительно нечем…
Тут же на стене напротив появляется полка с книгами. Великолепно! Пища для ума, чтоб ее! Лучше бы кусок хлеба мне подкинула! Но делать нечего, поэтому я снимаю с полки первую попавшуюся книгу и погружаюсь в чтение, твердо решив не идти на поводу у гастрономических фантазий.
Желудок периодически дает
«…как-то так, я думаю», – произносит голос Кингсли Шеклболта, очевидно, подводя какой-то итог.
«Полностью согласен с тобой, Равелин, – серьезно говорит Ли. – А теперь настало время рубрики «Друзья Поттера». Послушаем нашего постоянного участника Ромула».
«Спасибо, Бруно, – мягко произносит Люпин. – Новости есть. Прошлой ночью было совершено нападение на Августу Лонгботтом…»
«Между прочим, ее сын и невестка были знаменитыми аврорами и неоднократно бросали вызов Сами-Знаете-Кому!» – встревает Ли.
«Верно, – подтверждает Люпин. – К счастью Пожирателям смерти не удалось ее захватить. Она сбежала и сейчас чувствует себя прекрасно, а вот Долиш находится в больнице Сент-Мунго в самом плачевном состоянии».
«Неслабо старушка его припечатала!» – комментирует голос Фреда… или Джорджа?.. Ах, да какая разница!
«Да, миссис Лонгботтом умеет за себя постоять», – подтверждает Люпин.
«Грызун… то есть, Рапира, раз уж ты вмешался, – говорит Ли, – думаю, самое время рассказать нашим радиослушателям о новостях из Хогвартса».
«Конечно, – соглашается… Фред?.. – Тем более что они самым тесным образом связаны с предыдущими новостями. Буквально считанные часы назад стало известно, что, потерпев неудачу с одинокой старушкой, Пожиратели смерти попытались прямо в школе схватить ее внука, Невилла. Однако парень оказался не промах и успел улизнуть прямо у них из-под носа», – с явным удовольствием заканчивает он.
«Я слышал, этот парень здорово действовал на нервы Снейпу и Кэрроу, – одобрительно произносит Ли. – Надеюсь, с ним все будет в порядке».
«Где он сейчас, неизвестно, – добавляет Люпин. – Если ты слышишь нас, Невилл, то знай, что мы все восхищаемся твоим мужеством. Твои родители гордились бы тобой!»
«В этом нет никаких сомнений. А теперь, как обычно, поговорим о слухах и сплетнях, которые…»
Я со вздохом выключаю приемник. Сплетни можно и не слушать. Ну, вот зачем Люпину понадобилось обязательно поминать моих родителей? Ладно бабушка, с ней все понятно и претензий никаких. Но остальные? Почему все вокруг думают, будто им известно, чем бы гордились мои родители, что бы их непременно порадовало, а чего бы они не одобрили ни при каких обстоятельствах? Нет, я, в общем, понимаю, что это просто разновидность комплимента. Считается, что мне должно быть приятно такое услышать.
А мне не приятно, черт возьми, а противно! Неужели так сложно это понять? Если бы моих родителей не было в живых, я, наверное, реагировал бы по-другому. Но в этих «приятных» словах я слышу только это проклятое сослагательное
Мерлин, неужели нельзя просто сказать что-то хорошее? Зачем обязательно их приплетать? Вот Северус никогда так не делает…
Северус… Тоже еще расстройство. Мой побег был таким поспешным, что я даже не успел увидеть его. Уверен, он знает, что я в Выручай-комнате, наверняка эльфы или портреты сообщили. Но все же…
Мне кажется, что я не видел его целую вечность. В последнее время нам далеко не каждую неделю удавалось встречаться, но до этого не было такой безысходности, какая появилась сейчас. Я ведь даже выйти отсюда не могу. Раньше за прогулку после отбоя мне грозила максимум пытка, а теперь меня, возможно, вообще убьют на месте. Или в Азкабан отправят, что немногим лучше.
Хотел бы я сейчас увидеть его, обнять покрепче, поцеловать эти теплые тонкие губы! Я ведь не говорил ему… ни разу не говорил, что чувствую к нему. Да что там, я даже и не думал толком об этом! И не знаю, нужно ли вообще что-то говорить.
Мы не делаем пафосных и сентиментальных признаний своим рукам, ногам или глазам. Не рассказываем им о том, как они нам нужны. Но если с ними что-то случается, наша жизнь сразу же теряет солидную часть красок. И только тогда мы понимаем, какая это радость – просто идти, размахивать руками, видеть. И воздуху, которым дышим, мы тоже не твердим о своих нежных чувствах. А когда воздух вдруг заканчивается, мы просто задыхаемся и умираем.
Вот и у меня так. С той лишь разницей, что без воздуха я и в самом деле умру, а без Северуса – нет. Люди часто говорят, что умрут без кого-то. Но это неправда. Никто не без кого не умирает. Бабушка не умерла без деда и, судя по тому, как она обошлась с Долишем, делать этого в ближайшее время не планирует. Правда, ее немного заклинило после его смерти, это очевидно. Но ведь не умерла же. Ну, и я не умру. Но, Мерлин, как же мне не хочется без него жить!
Я с трудом поднимаюсь на ноги и, едва не свалившись на пол, забираюсь в гамак. Какие-то депрессивные мысли в голове крутятся. От голода, не иначе. Поскольку жрать здесь нечего, остается только лечь спать. Эх, вот бы сразу на несколько дней уснуть, пока ребята здесь не появятся!
Сплю я больше двенадцати часов, но просыпаюсь с чувством усталости. Еще бы мне удалось отдохнуть, когда всю ночь снилась еда в разных ракурсах! Вот ведь подлость: во сне можно видеть, слышать, ощущать прикосновения и даже вкус, если сон особенно яркий, но вот наполнить желудок никак нельзя. А у меня, между прочим, от голода уже в глазах темнеет! Или это с лампой что-то не так?
Какое-то время я пытаюсь читать, но вскоре строчки начинают расплываться, сосредоточиться на тексте не удается, а в голове то и дело мелькают воспоминания о кулинарных шедеврах Минси. Все-таки примитивно человек устроен. Вроде бы высшее существо, наделенное сознанием, интеллектом, духовными потребностями, благородными качествами, но когда жрать хочется, все остальное как-то уже и не интересует.