Отрезок пути

Iris Black

– Ничего, кроме правды! – заявляю я. – Если он лицемер и подлец, так я в этом не виноват!

– И ты снова преувеличиваешь, – замечает он. – Мне, в принципе, понятна столь бурная реакция. Но ты забываешь о том, что от него во многом зависел – и до сих пор зависит – исход этой войны. В связи с этим, некоторые его поступки могут показаться жестокими, однако они обусловлены необходимостью…

– Перестань, Мерлина ради! – перебиваю я. – Ты же сам себе не веришь! Я ведь слышал, как ты с ним разговаривал.

–

А ты с меня пример не бери. Не понимаю, откуда вообще столько эмоций. Лично тебе он, кажется, ничего плохого не сделал…

– Хотел бы я, чтобы он что-то сделал лично мне! – с чувством восклицаю я.

– Зачем? Чтобы ты мог обвинять его во всех смертных грехах на законных основаниях?

– Нет. Чтобы я мог простить его, – говорю я почти шепотом. – Думаю, это бы у меня получилось. Но простить то, что он сделал тебе… и другим людям, я не могу. Просто не имею права, понимаешь!

Некоторое время он молчит, буравя меня глазами, и неожиданно тихо усмехается:

– Ты очень интересно устроен, Невилл, ты это знаешь?

– Обычно я устроен! – упрямо возражаю я. – Это с твоим Дамблдором что-то не так. Сначала: «Мой мальчик, как дела?», а потом: «Сотри ему память, Северус!». Тьфу, противно! Интересно, с Гарри он тоже так обращается? В лицо: «Ты такой храбрый мальчик!», а за спиной: «У этого сопляка в голове вместо мозгов схистостега1! Потому глаза и зеленые – просвечивает».

– Схистостега? – переспрашивает Северус сквозь смех. – Гениально! Ты не возражаешь, если я это украду?

– Кради на здоровье! – фыркаю я, невольно улыбаясь. Когда он смеется, не улыбаться невозможно. – Только не говори Гарри, что это я придумал, и заодно расскажи, что такого плохого Дамблдор ему сделал. А то Хелли молчит, Финеас тоже…

– Ну, и я промолчу, – он тут же серьезнеет. – Это не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать. Тем более, с тобой.

– Но Северус!..

– Нет, – в его голосе появляются жесткие нотки. – Ты и так знаешь больше, чем должен. Не лезь хотя бы в это.

Он требовательно смотрит на меня, и мне ничего не остается, кроме как кивнуть. Бывают моменты, когда с ним лучше не спорить, и интуиция подсказывает, что сейчас как раз такой случай.

– Ладно. Считай, что тема закрыта, – сдаюсь я. – Надеюсь, хотя бы, что долго все это безумие не продлится. Ребята нервничают, а после сегодняшнего я вообще уже ни в чем не уверен.

– Не продлится, не беспокойся.

– Хотел бы я не беспокоиться! Осталась только чаша… Главное, чтобы диадему они быстрей разыскали.

– Им главное хотя бы узнать о ее существовании. Пока они только ищут вещь, принадлежавшую Рейвенкло, – замечает Северус.

– Ты шутишь? – я озадаченно смотрю на него. – Жить в одном доме с рейвенкловкой и не спросить?

– Сам сказал – схистостега, –

он слегка пожимает плечами.

– Что, у всех троих сразу? Это уже похоже на эпидемию. Ладно, будем надеяться, что поговорить с Серой Дамой они все-таки додумаются.

– Указания я ей дал, в крайнем случае, она просто в нужный момент попадется им на глаза.

– Указания? – удивленно спрашиваю я. – Тебя что, и факультетские призраки слушаются?

Северус наклоняется, оттягивает пальцем мое веко и внимательно вглядывается.

– Да ну тебя! – стукнув его по руке, возмущенно восклицаю я и с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. – Нет там никакого мха!

– Странно. Потому что вопрос на редкость идиотский, – заявляет он. – Неужели ты думаешь, что призракам позволено было бы порхать по школе, если бы они не подчинялись ее директору?

– А портреты? – заинтересованно спрашиваю я.

– Портреты тоже, – подтверждает он. – Но некоторые из них слишком своенравны, а некоторые просто глупы, поэтому я считаю, что им лучше знать как можно меньше.

– Хм… получается, что у директора в школе практически абсолютная власть… Не слишком ли?

– Ну, во-первых, ты забыл об Их Эльфийских Величествах, – усмехается Северус. – А во-вторых, директором не может стать человек, который желает зла школе и ученикам. Хогвартс просто не допустит этого. Именно поэтому Амбридж так и не удалось испытать на себе всю полноту власти – школа даже не пустила ее в кабинет директора.

– Нелогично! – возражаю я. – Почему тогда Дамблдор в свое время получил эту должность?

– Невилл, ты опять за свое? Оставь его в покое, в самом деле!

– Но…

– Никаких «но»! – он прижимает ладонь к моему рту. – Неужели ты не понимаешь, что от этого только тебе хуже? И меня, кстати говоря, раздражает. У нас что, нет других тем для разговора?

Я легко целую пахнущую зельями кожу, и Северус тут же убирает руку.

– Есть, – сообщаю я, обнимая его за шею и притягивая к себе. – Но можно и не разговаривать. Пойдем вниз или прямо здесь?

– «Прямо здесь» было полторы недели назад, и ты едва не выбил себе зубы, свалившись с дивана, – ворчливо напоминает он, высвобождаясь из моих рук. – Я, видишь ли, беспокоюсь о твоем здоровье.

– Ага, именно поэтому ты тогда так хохотал, – я сажусь на диване и с наслаждением потягиваюсь.

Северус несколько секунд смотрит на меня, чуть склонив голову, а потом неожиданно обхватывает руками мое лицо и приникает к губам жадным горячим поцелуем. Я с готовностью отвечаю, наслаждаясь потрясающими ощущениями, которые дарит умелый язык, перебираю его волосы и чувствую, как его рука быстрыми уверенными движениями расстегивает мою мантию. И все-таки «прямо здесь»…