Отрезок пути
Шрифт:
Лаванду бьет дрожь, а я никак не могу подобрать подходящих слов, чтобы ее успокоить. Сам чувствую себя точно так же.
– Возможно, он просто выбрался из туннеля, когда эвакуация закончилась, – мягко говорю я. – Скорее всего, так оно и было. Ведь Помфри и Филч должны были заметить, что кого-то не хватает. Я уверен, что ты бы его не упустила.
Я вспоминаю, с каким удивлением Помфри смотрела на Асторию, и стискиваю зубы. Если уж они отсутствие старосты Слизерина не заметили…
– Может, ты и прав, – слабым голоском бормочет Лаванда.
–
Она усмехается и вытирает мокрое лицо грязной рукой. Улыбнувшись, я снова подхожу к рыжеволосому семейству. Не хватает только Чарли и Джинни, но скоро появляется и она – вместе с Чжоу вводит в зал слабо шевелящуюся заплаканную шестикурсницу и осторожно сажает ее на пол рядом с мадам Помфри. Как я все-таки был прав насчет лесного пожара.
Глава 62. Очень вовремя
Я уже собираюсь было отправиться в очередной рейд, как вдруг все мое тело пронзает боль. И боль эта настолько сильна, что по сравнению с ней меркнут не только все испытанные мной Круциатусы, но даже тот приступ, который приключился в Сочельник.
Боль ослепляет меня, лишает сил, вынуждает страшно кричать не своим голосом, корчась на полу, разрывает на части мое тело, вытягивает из меня все силы, отбирает то, что было со мной практически всю мою жизнь, отбирает… Гарри!.. Да, именно это она и пытается сделать – забрать его, уничтожить! Я не хочу отпускать его, но что от меня зависит? Я всего лишь помощник, всего лишь верный вассал, не более.
А ему не больно. Совсем не больно. Он никогда по-настоящему не чувствовал этой связи – разве что моментами. И это правильно, ведь связь была создана ради него. И сейчас он просто сделал то, что должен был сделать. Просто выполнил свое предназначение, которое повисло над ним Дамокловым мечом, когда Волдеморт применил убивающее заклятие в тот Хэллоуин. И Гарри не мог сейчас поступить иначе, потому что он и сам в каком-то смысле – Волдеморт, и не имеет права оставаться живым, пока жива та его часть, которая мешает окончательной победе.
Но это неправильно, Мерлин, неправильно! Он и сам должен это понимать, непременно должен! И мне хочется докричаться до него, заставить вернуться, но я больше не могу его чувствовать. В груди словно образовалась пустота, и я отчетливо понимаю, что никто, кроме Гарри, никогда не сможет ее заполнить…
Внезапно все заканчивается. Боль оставляет меня так резко, что я снова вскрикиваю – от неожиданности – и судорожно хватаю ртом воздух. Перед глазами по-прежнему темно, но в этой темноте нет ничего страшного. В голове будто что-то тихонько звякает, и все становится на свои места. Гарри… он вернулся… вернулся!..
Уши словно забиты мхом, и, пользуясь блаженной тишиной, я пытаюсь разобраться в том, что мне только что пришлось пережить, и понять, что же произошло с Гарри. В книге было сказало, что наша связь исчезнет либо после исполнения Пророчества, либо после
Значит, Волдеморт пытался убить его. И Гарри позволил ему это, не сопротивлялся… И я, корчась на полу, понимал, почему он не сопротивляется!.. А сейчас уже не понимаю. О чем же я думал?..
Я думал о его предназначении, о неправильности происходящего, о том, что он сам… Мерлин, ну конечно! Конечно! Хоркрукс! Вот что заставляло не владеющего легилименцией Гарри проникать в сознание Волдеморта! Вот почему он так свободно болтает на серпентарго! Вот почему он остался в живых в тот злополучный Хэллоуин! Вот почему так упорно молчали посвященные, не желая рассказывать мне о том, что сделал с ним Дамблдор! Ведь старик должен был знать все с самого начала… Уничтожить Волдеморта, не уничтожив хоркруксы, невозможно, значит, Гарри тоже должен был умереть… Видимо, это и было в тех воспоминаниях. В этом и заключался план Дамблдора – стравить их друг с другом. А после уничтожения всех хоркруксов Волдеморт становится обычным – только очень сильным – смертным волшебником, и чтобы одолеть его, даже не обязательно быть Избранным.
Но ведь Гарри жив! Я чувствую это, я это знаю! Он жив… а хоркрукс?.. Нет. Его больше нет. Волдеморт пытался убить Гарри, но уничтожил только собственный хоркрукс… Хотелось бы верить, что Дамблдор предвидел подобное развитие ситуации! Но от этого человека я уже давно перестал ожидать чего-либо хорошего…
Я с трудом разлепляю веки. Будет уже валяться. Перед глазами все плывет. Кажется, кто-то склонился надо мной, но я вижу только смутные пятна. Постепенно зрение восстанавливается, и я начинаю различать лица своих друзей и преподавателей. Звуки тоже возвращаются, и я морщусь от чрезмерно громких испуганных возгласов.
Я отмахиваюсь от тянущихся ко мне рук и с трудом сажусь. Кажется, возле меня столпились все, кто может держаться на ногах. Еще бы – зрелище, наверное, было знатное.
– Невилл, ты как? – взволнованно спрашивает Джинни, по ее щекам текут слезы, которых она, кажется, даже не замечает. – Что с тобой было?
– Не знаю… – почти честно отвечаю я. – Вдруг почувствовал сильную боль… Может, остаточный эффект какого-нибудь проклятия?
– Не исключено, – задумчиво произносит мадам Помфри.
– Я что-то кричал?
– Ты не кричал, ты орал, словно тебя режут, и катался по полу, – говорит Рон, пытаясь пригладить волосы трясущимися руками.
– Извините, не хотел вас пугать. Сам не знаю, что случилось…
Помфри проводит беглый осмотр, но никаких серьезных повреждений и проклятий, разумеется, не обнаруживает. Убедившись, что со мной все в порядке, студенты и учителя начинают расходиться. Вскоре возле меня остается только семейство Уизли, Гермиона, Луна, несколько человек из АД и, разумеется, бабушка.