Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
Пыль медленно оседала.
У кучи расколовшегося кирпича суетилась Гита. Из-под завала была видна поникшая рука Капитана — белая то ли из-за извести, то ли из-за потерянной крови. Арина кинулась на помощь подруге. Вместе, не жалея маникюра на руках, они быстро расчистили место, но освободить Капитана оказалось не так-то просто. На него навалился большой монолитный участок стены. Рыжие кирпичи растрескались, но в советском союзе делали хороший цемент — он крепко держал конструкцию, засохнув серыми кровоподтёками на поверхности.
В помещении запахло дымом.
— Вот только пожара нам не хватало, — прошипела от натуги Гита, силясь приподнять стену.
— Где же Вадим?
— Забудь! С мужиками вечно так: когда они очень нужны их никогда нет на месте!
Из-под пальцев Арины откололся кирпич, Гита в одиночку не удержала приподнятую стену, и та опять упала на Капитана. Под кирпичами застонали.
— Блин, надеюсь, мы его не добили, — искренне переживая, сказала Арина.
— Этого так просто не убьёшь, — усмехнулась Гита.
За их спинами возник большой тёмный силуэт. Широкие ладони Вадима уверенно взялись за край обвалившейся стены. Он напрягся и как-то легко поднял её, освободив Прада. Перед тем как приступить к оказанию первой помощи, Арина успела в очередной раз удивиться тому, насколько сильные эти мужчины. И откуда в них столько силы?
Прад лежал ничком. Не обязательно было быть врачом, чтобы понять — рука Капитана сломана — об этом говорил неестественный изгиб в районе локтя. У левой ноги скопилась лужица крови. Смешавшись с цементной пудрой, она напоминала ртуть. Вопреки ожиданиям Прад оказался в сознании — с тихим стоном попытался подняться. Ему помогли сесть. Гита побледнела и закрыла рот рукой, когда увидела травмированную ногу. Открытый прелом — зрелище не для слабонервных. На первом курсе в медицинском, Арину и саму чуть не стошнило, при первом взгляде на желтоватый обломок кости, торчащий сквозь мясо.
Что-то упало с тяжёлым тупым звуком, как падает мешок картошки. Все посмотрели в дальний угол, где распластался Мирон. Скованный приказом Арины, он продолжал неприятно лыбиться.
— Вот подонок! — прохрипел Прад, державшийся за правый бок, — рёбра видимо тоже пострадали. — Хватит со мной нянчится — заживёт! Прикажи-ка лучше нашему уродцу рассказать всё про Предводителя и уйдём отсюда, — сказал он Арине, которая накладывала на ногу шину из ритуального кнута.
— Говори! — приказала она, зыркнув в угол.
Губы домового зашевелились, хотя он сам оставался парализован:
— Гы-гы, неплохо я тебя? Но ты — отродье, сам напросился! Никакого уважения… Пришёл бы как полагается, пригласил побеседовать, подарок принёс…
— … и ты бы мне ничего не сказал, — миролюбиво отозвался Прад, — Заткнись! Если бы всё пошло по-моему, мы бы уже ехали по домам, а ты продолжал куковать тут в одиночестве. Я просто не учёл, как долго ты здесь прозябаешь — весь дом
Мирон пытался, что-то сказать, но его никто не слушал. Прад благодарно посмотрел на Арину, вытиравшую окровавленные руки и, как умел только он, мгновенно стал галантным:
— Ара, запомни меня таким жалким, израненным, побитым… Обязательно запомни! — ухмыльнулся, — будешь рассказывать внуку какому-нибудь Карену или Наргизу, потому что больше меня таким не увидишь никогда!
— Капитан, поменьше разговариваете, у вас сломано ребро, — Арина привыкла не обращать внимания на его остроты.
— Прикажи ему всё рассказать и поедем.
— Хорошо.
После того, что он сотворил с Капитаном, который, правда, отчасти сам виноват, вся её симпатия к Домовому улетучилась. Не задумываясь, она произнесла нужные слова:
— Домовой Мирон, приказываю тебе: расскажи все, что знаешь о Предводителе — Ганталианте, появившемся в Москве.
Мирон захрипел. Шерсть на его загривке встала дыбом, жилы натянулись. Необъяснимым образом, видимо собрав все внутренние силы в кулак, он преодолел предыдущий приказ — пошевелился. Длинные пальцы тянулись к худой шее:
— Сссс… Сссссс. Сссс, — шипел Домовой, а его же собственные руки смыкались в замок на горле.
Это продолжалось целую вечность или пару минут. Совершенно ошарашенная зрелищем Арина глупо хлопала ресницами, не понимая, как живое существо способно себя удушить. Между тем хрип из глотки Домового становился тише, хотя хватка не ослабевала — пальцы побелели от натуги. Вскоре большие зелёные зрачки закатились вверх — под веки — Арина вышла из ступора, поспешно приказав:
— Прекрати! Можешь ничего не говорить, но перестань себя душить! Приказываю!
Дыхание Мирона стало ровным, тело обмякло на полу. Он еле слышно проговорил, теряя сознание:
— Ничего вы от меня не добьётесь… Тепло… Как же тепло…
— Вадим, угли уже готовы? — подал голос Прад.
Вадим кивнул.
— Отлично! Забирай и уходим отсюда!
Арина опять почувствовала себя полной дурой, заметила маленький костерок, тлевший в коридоре, вопросительно посмотрела на Капитана:
— Не поняла…
— Дом слишком старый, его всё равно давно собирались сносить — ускорим процесс!
— Вы хотите сжечь дом?
— Ну, скажем так: ускорить естественный отбор в сфере недвижимости! Вот увидишь — через годик на этом месте построят отличную высотку! Приедут новые люди, будут счастливы…
— А как же Домовой?
— Забудь о нём — это же нежить! Нашла, кого пожалеть… Лучше бы меня приласкала… Женская ласка — дороже любого лекарства, — Прад протянул здоровую руку к её груди.
Она отшатнулась:
— Прад, но так нельзя! Он же живой! Может, конечно, несговорчивый, своенравный, но нельзя с ним вот так!