Отряд
Шрифт:
– «Пантагрюэль», - впуская тонника в горницу, напомнил Иван.
– То не моя книжица, Митьки-отрока, да ты его знаешь и книжицу, верно, видал. Обожженная вся.
– Обожженная? Да, видал у Митьки такую… - В глазах чернеца на миг промелькнуло сожаление.
Ага, отметил про себя Иван, знать, ты про книжку не так давно прознал что-то такое важное, что она вдруг тебе понадобилась. Раньше-то сколько возможностей имел выкрасть - и ничего. Знать, и не нужна была. А вот теперь… Учитывая предупреждение Паисия, с тонником следовало быть очень осторожным. Во-первых, потянуть время, не дать ему понять,
– Да, Митька давно книжицу ту продать хочет.
– Небрежно бросив суму под лавку, Иван сел и предложил усаживаться гостю.
– Коль в цене сойдетесь - продаст.
– А сколько он хочет?
– немедленно поинтересовался монах.
– Гм… - Юноша взъерошил затылок.
– Думаю, с полтину - уж точно!
– Полтину?!
– Анемподист покачал головой.
– Дороговато…
– Так и книжица недешевая…
– Но, сам же сказал, обгорелая! Ее еще в порядок привести надо. Эх, кабы не приятель старинный, ни за что б не купил… Ну, думаю, с Митькой и поторговаться можно. Книжица здесь? Митька ведь тоже здесь живет.
– Нет, - широко улыбнулся Иван, а дальше почти не соврал.
– Отец Паисий, старец судебный, взял почитать. Завтра к вечеру обещал принести.
– К вечеру, вот как?
– Монах поиграл желваками, бледное лицо его выглядело осунувшимся и усталым.
– Да, к вечеру, - Иван повторил.
– К вечеру меня не устраивает, - не раздумывая, решительно заявил тонник. Судя по всему, люди Паисия наступали ему на хвост, и шпион и в самом деле не мог ждать ни дня. Но зачем, черт побери, ему книга?! Что в ней такого написано?
Иванку внезапно осенило: он вспомнил убитого шведа, кажется, Юхана, который тоже интересовался «Пантагрюэлем». Может, именно из-за этой книги он и был убит? Скажем, тем же тонником, шпионом. Почему бы и нет? Анемподиста, спору нет, отпускать сейчас никак нельзя, ишь как глазами зыркает, наверняка почуял слежку и не поедет он ни в какой Новгород - уберется в Стокгольм со всеми сведениями: и о северных русских крепостях, и о пушечном наряде Богородичного монастыря, и о многом другом, тайном, что в случае войны может очень сильно помочь шведскому войску. Нельзя отпускать шпиона, нельзя. Вообще, лучше б его захватить, связать да послать слугу за Паисием.
– Вот что, - Иванко поднялся с лавки.
– Коли так уж тебе нужна книжица, обожди малость - сейчас пошлю к Паисию служку, пусть принесет.
– К Паисию?! Служку?
– возбужденно перебил тонник.
– Нет-нет, не надо. Я не доверяю слугам. Давай лучше сходим вместе.
– Вместе?
– Юноша не почувствовал в предложении чернеца ничего особенно угрожающего.
– Что ж, пойдем… Только, э… не на ночь же глядя? Обождем до утра. Сейчас велю принести…
Иванко повернулся к двери.
– Сидеть!
– повелительно приказал тонник.
Иван обернулся и увидел направленный на себя ствол пистоля!
– Ты чего это, Анем…
– Хватит играть в прятки!
– жестко усмехнулся шпион.
– Думаешь, я не догадываюсь, о чем ты говорил с Паисием в его келье? И даже знаю, о ком и что написал!
Однако! Юноша не смог скрыть удивления. Это что же, выходит, в монастыре имеется еще один соглядатай?! Или даже несколько?! И это не
– Ну-с, - улыбнулся лжетонник.
– Продолжим торговлю? Я дам за книгу самую дорогую цену. Вот!
Он сунул левую руку за пазуху и швырнул собеседнику… отрезанную девичью косу! Толстую, темно-русую…
– Да-да, - ухмыльнулся швед.
– Это именно Василиска. Девочка красивая, даже очень. Неужели не жаль будет получить вместо этой косы ее голову? Волосы отрастут, а отрезанную голову обратно не приставишь. Книгу!!!
– Согласен, - твердо отозвался Иван.
– Только без обмана - девушка против книги. Назначь место встречи.
– Нет, - шпион покачал головой.
– Вовсе незачем заходить к Паисию самолично, ты прав, достаточно послать слугу. Только его пошлю я, а не ты! Ты же напишешь записку. Под мою диктовку, естественно.
Пистоль! Иванко не отрывал глаза от пистолета. В полутьме горницы хорошо был виден взведенный курок. Неужели шпион решится стрелять? Ведь поднимется шум… Так это и хорошо, что шум, пока тут расчухаются, швед сумеет ускользнуть, и положение его отнюдь не ухудшится - судя по всему, шпион прекрасно осведомлен о том, что его ищут. Нельзя сказать, что Иванко не боялся смерти, боялся, конечно же, как и всякий нормальный человек, однако смерть его дала бы сейчас волю врагу, а потому умирать было рано. Нужно было обязательно задержать шпиона и выручить Василиску.
Вежливо стукнув в дверь, служка принес писчие принадлежности и бумагу.
– Отцу Паисию Иван Леонтьев сын челом бьет, - быстро продиктовал швед.
– И скромно просит срочно передать с посланцем взятую французскую книжицу. Написал? Прекрасно. На вот, присыпь песком…
Поклонившись, служка бегом спустился по лестнице.
– Постой!
– резко крикнув, шпион обернулся к Ивану.
– Спускайся, мы идем за ним - я не очень-то доверяю тихвинским ночным улицам. Народу лихого много - все может случиться. И попрошу без шуток, - пряча пистолет под темный, с капюшоном, плащ, предупредил швед.
– Помни, судьба девушки только в твоих руках.
Иван усмехнулся:
– А не обманешь?
– Какой смысл мне тебя обманывать? Девушка против книги. Эй!
– Шпион махнул слуге.
– Иди чуть впереди.
Слуга поклонился и живо зашагал в сторону Богородичного монастыря. Идти было недолго, всего ничего, и за это время Иванко должен был на что-то решиться. Швед вряд ли оставит его в живых, зачем ему лишний свидетель? Но главное было вовсе не в этом, а в Василиске. Как быть с ней? Ведь вот сейчас, совсем скоро, слуга отнесет записку судебному старцу, и тот, конечно же, догадается, что здесь дело нечисто, ибо книгу-то он уже отдал. Значит, будет действовать. Наверняка расспросит слугу, предпримет какие-то меры - Паисий умен и расчетлив. А вот Василиска… Может, стоило все же сразу отдать шведу книгу? Ага, и тут же расстаться с жизнью. Шпион бы спокойно ушел, а что стало бы с девушкой? Вряд ли он оставит свидетеля. Интересно, Василиску кто-нибудь караулит? Или швед ее где-то запер? И как он узнал, что девушка так дорога для Ивана? Ведь раньше, в лесах, по ней если кто и вздыхал, так один Прохор. Иван, конечно, тоже обращал внимание, но так, смущаясь.