Отшельник. Его девочка
Шрифт:
Но я молча иду за ним по красивому коридору отеля, попутно осматриваю дорогой интерьер и прислушиваясь. Тишину нарушают только наши ритмичные шаги. Мне немного неловко от всей окружающей красоты.
И еще больше меня беспокоит молчаливый и замкнутый Отшельник. Я бы очень хотела знать, о чем он сейчас думает.
Лев Сергеевич открывает дверь в номер и пропускает меня вперед. Я вхожу в темное помещение, и тут резко включается свет, бьет в глаза.
Неприятно жмурюсь, и только
— Я очень устал, Дарина, — тихо говорит Лев Сергеевич у меня за спиной. — Поэтому сразу лягу. Выбирай себе комнату.
Оборачиваюсь резко, даже голова кружится.
Я думала, что мы будем спать вместе…
Кусаю кончик языка, чтобы не сказать это вслух.
Киваю.
Боже… это все моя наивность. Хорошо хоть научилась держать язык за зубами и не выдавать сразу все, что у меня на уме. Мы с Львом Сергеевичем один раз только поспали в его постели вместе, а я вдруг решила, что так теперь будет постоянно.
Вот же глупая.
Отшельник совершенно непредсказуемый мужчина.
И что у него в голове я все еще не знаю. Самое время вспомнить еще и про комнату, в которую я утром ломилась, чем, кажется, рассердила Давыдова. Он был очень недоволен. Сказал мне не ломиться в закрытые двери.
Я медленно прохожу к стене и осторожно нажимаю на ручку. Дверь плавно открывается, свет гостиной попадает в спальню и освещает большую кровать.
— Я могу поспать здесь, — говорю тихо, но уверено.
— Отлично, — безэмоциональный голос мужчины вибрирует в пространстве. — Спокойной ночи.
Глубоко вздыхаю, провожая взглядом Отшельника. Он быстро скрывается во второй комнате и плотно закрывает дверь.
Мне немного не по себе становится, когда остаюсь одна. И страх липкими щупальцами трогает мое тело.
Я боюсь, что у Степы могут быть послеоперационные осложнения.
А еще боюсь, что я что-то сделала не так, поэтому Лев Сергеевич вдруг замкнулся и даже не разговаривает со мной.
Принимаю душ, и спать ложусь вроде на удобную постель, но все равно как на иголках. Долго не могу уснуть, прокручивая в голове подслушанный мной разговор между Отшельником и Тигрицким.
И даже в пот бросает от нервов и недосказанности. Я ведь хотела поговорить, но известие о моем братике помешало. И даже хорошо что я не стала «выяснять отношения».
Мне ведь сразу указали мое место. Мое тело — товар, отношения у нас торгово-рыночные. Не стоит будоражить Льва Сергеевича своими догадками. Это глупо.
Утром нам в номер привозят завтрак. Я чувствую запах жареного бекона еще из своей комнаты. Сонно потянувшись,
Лев Сергеевич в одних трусах стоит у большого окна и смотрит на город, сложив руки за спиной. Я снова засматриваюсь на его каменные мускулы, как завороженная.
— Доброе утро, — даже не повернувшись в мою сторону, выдает мужчина. — Нам нужно поговорить.
— Хорошо, — я скованно улыбаюсь, проходя к столу. — О чем?
— Это была наша последняя совместная ночь, Дарина, — холодно заявляет Отшельник.
И я даже вздрагиваю. Внутри все напрягается. И в животе как-то неуютно становится. С непониманием смотрю в его широкую спину, распахнув глаза.
— Я что-то сделала не так? — голос позорно дрожит.
— Нет, — обернувшись, строго измеряет меня ледяным взглядом. — Просто я хочу это закончить.
Глава 20
Мне кажется, что внутри меня что-то оборвалось. Я чувствую, как слезы подкатывают. Горло больно обжигает изнутри.
Я молчу.
Только смотрю на Отшельника. Он холодный, строгий и совершенно чужой. Я прожила с ним чуть больше двух недель, но уже успела привязаться. И мне больно. Чертовски больно от его слов.
Я даже и подумать не могла, что все будет именно так.
— Напиши на листке свой адрес, — Лев Сергеевич кивает на ручку и листок в клеточку, явно вырванный из блокнота. — Константин привезет тебе твои вещи и документы.
Я сажусь за стол. Пальцы прошибает токовыми разрядами. Смотрю на этот листок, а у самой перед глазами пелена.
Почему он решил закончить все именно сейчас?
После того, как мы спали вместе в его кровати… после поцелуя… после той нежности, которую он только только начал проявлять.
Я ничего не понимаю.
Кусаю губу и судорожно выдыхаю.
— Лев Сергеевич, я… — фразы застревают в горле опилками.
Не могу найти правильных слов.
Не знаю, что теперь ему сказать.
— Я вам очень благодарна за все, — закрываю глаза, и слезы падают на ровную поверхность стола двумя прозрачными бусинками.
— Я знаю, — тихо, но слишком холодно говорит Лев Сергеевич.
Я не могу на него смотреть сейчас. Состояние просто потерянное и раздавленное.
Я все знала с самого начала! Я была его игрушкой. Он предупреждал, что рано или поздно я уеду из его дома.
Но почему сейчас?
Я не готова с ним попрощаться. Мне нужно было знать об этом заранее. Он должен был меня предупредить, что у нас осталось мало времени вместе!
Я бы подготовилась морально. Мне бы не было сейчас так больно. Под кожей такой холод, что до костей пронимает.