Отшельник. Его девочка
Шрифт:
Но я молчу. Потому что глупо задавать такие вопросы сейчас. Он ясно дал понять, что сегодняшняя ночь в отеле была последней.
И мы даже не занялись сексом.
Я точно ему надоела.
— Я пойду? — шепчу дрожащими от эмоций губами.
Мне слишком сильно хочется, чтобы Лев Сергеевич схватил меня за руку и приказал остаться. Сердце ухает в желудок, неприятно и больно.
— Иди, — отвечает сухо.
Обледеневшими от его безразличия пальцами я дергаю ручку дверцы.
Ступаю на асфальтированный бордюр и, прежде чем захлопнуть за собой дверцу, вновь вижу холод в глазах Отшельника.
Большая тонированная тачка медленно отъезжает от больницы. Я смотрю ей вслед, глаза наполняются влагой. И внутри живота огнем горит просто. Про сердце вообще молчу — оно сгнило заживо.
И только здравый рассудок колет болезненно — я сама виновата.
Никто не просил меня привязываться и привыкать.
Никто не просил меня строить наивные предположения и догадки.
Никто не заставлял меня влюбляться в холодного безразличного монстра.
Это все я сделала сама. Сама себе позволили витать в облаках и думать, что между нами может возникнуть что-то большее.
Телефон вибрирует в сумочке, и я достаю его. Проверяю уведомления.
Мне на счет поступило два миллиона рублей. Вопросительно округляю глаза и вновь смотрю на отдаляющуюся от меня машину.
Я так благодарна Льву Сергеевичу за все. Он столько для меня сделал.
Только с его помощью я смогла за две недели закрыть мамины долги.
Он помог спасти моего братика.
А сейчас еще и щедро вознаградил после нашего прощания.
И это финальная красивая точка.
Меня бьет болезненным ознобом. Я прячу телефон и обнимаю свой корпус в поисках тепла. Дождь усиливается.
Иду в здание на негнущихся ногах. Мне так плохо, что просто словами не передать. Чувствую себя одинокой и брошенной. И сердце кровоточит, обожженное и тяжелое.
Кусаю губу до отрезвляющей боли.
Сильно стискиваю пальцы, даже костяшки хрустят.
— Даринка, — мама сразу на меня налетает, стоит мне переступить порог красивой современной больничной палаты.
— Мам, — лепечу я, падаю лбом на ее плечо.
Как же мне больно. Как же гадко на душе. Меня выкручивает просто, ведет и шатает.
Мама ласково гладит меня по спине.
— Ты такая умница. Спасибо тебе! И твоему Давыдову тоже. Передай ему от меня…
— Он меня уволил, мама. Все кончено.
Женщина удивленно отстраняется и смотрит в мое лицо. А я только веки закрываю, чтобы не видеть ее прожигающего цепкого взгляда.
— Уволил? — шепчет она. — А как же… у нас разве теперь нет долга перед ним?
—
А из глаз сыпятся позорные слезы. Снова и снова. Разве можно столько плакать? Уже лицо опухло.
— Дариночка, — мама шепчет особым теплым тоном. — У вас что-то было?
Я распахиваю глаза и смотрю на нее жалостливо. Только бы она не закатила сцену и не стала читать мораль. Я и сама знаю, что не должна была. Но я хотела. Я сама хотела!
Мама смотрит с сочувствием. Во взгляде тепло и трепет.
— Ох, милая, — гладит теплой ладонью мою влажную от слез щеку. — Он разбил тебе сердце!
Глава 21
Чувствую себя прямо сказать паршиво.
На неделе у меня начались месячные, а в такие дни я обычно раздражительная и на сладкое тянет. Я боялась, что забеременела от Льва Сергеевича и ждала менструацию, затаив дыхание. А когда эти дни все же пришли, а даже немного расстроилась.
Наверно, я бы хотела ребенка от моего первого и единственного мужчины.
Была в институте, попросила преподавателей пойти мне на встречу и разрешить закрыть сессию в сентябре. Куратор группы помог, и меня не стали отчислять.
Я рада, что вернусь в институт. И маме тоже эта моя идея очень понравилась, что совсем не удивительно.
Мне стало сложно засыпать по ночам. И хоть я стараюсь не вспоминать о том, что было в замке между мной и Львом Сергеевичем, вычеркнуть его из своей жизни я просто не могу. Каждый вечер его вспоминаю, как только моя голова касается подушки.
Он ничего мне не обещал. И я сама выстроила воздушные иллюзии о его чувствах ко мне. Мне захотелось верить, что между нами чуть больше, чем просто секс.
Мама со Степой все еще в больнице, и пробудут там весь ближайший месяц. Благодаря деньгам, которые Отшельник перевел мне на прощание, я смогла оплатить брату платную палату и все необходимые процедуры.
Свою новую одежду, которую Константин привез для меня из замка, я заботливо упаковала в вакуумные пакеты. Мне такие наряды носить все равно некуда.
И черное бархатное, и красное легкое платья напоминают мне о том, какой наивной и доверчивой я была.
Каждую ночь я думаю о нем. Вспоминаю его сильные руки, сжимающие мое тело в охапку, жадные ненасытные пальцы, скользящие по моей нежной коже, стриженную бороду, которая колола мою шею и подбородок, когда мы в первый и последний раз поцеловались.
Мне не хватает его.
Давыдов занял много места в моем сердце. И, как бы сложно не было, я призналась самой себе — за две недели у меня к нему возникли чувства.