Отшельник. Его девочка
Шрифт:
— Пиши адрес и завтракай. Я подожду тебя в комнате.
Я слышу его шаги. Он просто берет и уходит. Он обрывает все нити между нами. Возвращает меня в мою обычную серую жизнь.
Да, я должна радоваться.
Смогу с сентября пойти в институт и сдать все хвосты. Буду учиться дальше и общаться с Тиной, как ни в чем не бывало продолжу работать посудомойщицей в ресторанчике.
Но сейчас сердце на части рвется. И горький осадок стоит во рту.
Так не должно быть. Все не может закончиться сейчас.
Я не готова.
Можно
Я поднимаю рассеянный взгляд на закрытую дверь в комнату Льва Сергеевича. Он ведь специально снял такой номер, чтобы мы не спали вместе. Он уже вчера знал, что сегодня решит вычеркнуть меня из своей жизни.
Я ему надоела.
Просто надоела…
У него может быть тысяча других девушек.
А я очередная в коллекции Отшельника. Просто не верится.
«Ну и дура же ты, Дарина!» — усмехается внутренний голос. — «Ты действительно поверила, что Отшельник сможет влюбиться в тебя?»
Я сильно зажмуриваюсь и изо всех сил стараюсь сдержать стон, вырывающихся из груди. Мне слишком больно. Неожиданно больно.
Сжимаю пальцы в кулаки и глубоко дышу, приводя себя в чувства.
Жизнь не закончилась.
И я должна благодарить Льва Сергеевича за все, что он для меня сделал. Но от обиды я просто сейчас убить его готова.
Я его ненавижу!
Он подсадил меня на этот наркотик — секс с ним, жизнь в его доме, прогулки по его лесу.
.
Это выше моих сил. И как бы я не старалась убедить себя в том, что Лев Сергеевич не был в ответе за мои возникшие чувства, болезненный спазм все равно сжимает мне горло.
Я беру ручку дрожащей рукой, в кончиках пальцев вибрирует ток. Часто моргаю, разгоняя позорные слезы. Я такая жалкая сейчас… наверно, даже слишком.
Вывожу адрес и откладываю листок. Громко всхлипываю.
Мне бы позавтракать, да от таких новостей кусок в горло не лезет. Не верится. Мне просто не верится.
Умываюсь в ванной, рассматриваю свое лицо с красными влажными глазами. У меня даже взгляд потух. Я всегда была сильной и жизнерадостной. Старалась такой быть изо всех сил. И как бы жизнь не давила, я всегда находила в себе силы и продолжала оптимистично смотреть на мир.
Сейчас даже не знаю, смогу ли.
— Дарина, — голос Отшельника и короткий стук в дверь заставляют меня вздрогнуть и схватить полотенце.
— Секунду, — отзываюсь сипло.
Быстро вытираю лицо насухо и открываю дверь.
— Нам нужно поторопиться, — Лев Сергеевич окидывает меня безразличным взглядом.
— Ладно, — киваю. — Я уже готова.
— Отвезу тебя в больницу к маме и брату.
— Хорошо.
Я заглядываю в его глаза — голубо-серые ледышки. Все еще надеюсь, что сейчас он скажет, что передумал.
Скажет, что пошутил!
И я останусь рядом с ним еще хотя бы на немного, потому что мне это чертовски нужно.
Но Лев Сергеевич равнодушно
— Пойдем.
На улице пасмурно. Дождь противной изморосью ложится на мое опухшее от слез лицо. Я складываю руки под грудью, а потом и вовсе обнимаю свои ребра в поисках тепла.
Ветер такой, что до костей пробивает. И в лицо продолжают и продолжают лететь мелкие капли дождя.
Я сажусь в большую машину на пассажирское сидение и пристегиваю ремень безопасности. Мужчина быстро занимает место за рулем.
Тачка ревет мотором.
И мне реветь хочется.
Неужели все это в последний раз?
Смотрю на Отшельника не отводя взгляда. Рассматриваю его длинные пальцы, которыми он слегка сжимает кожаный гладкий руль. На его идеальный черный пиджак, обнимающий плотной тканью сильные натренированные руки. На красиво постриженную бороду и четкие скулы.
Гордый прямой нос и величественный высокий лоб.
Красивые губы.
Уложенные волосы в модной стрижке.
Он ведь чужой мне человек. Еще совсем недавно я боялась его, как огня. Скажи мне месяц назад, что Отшельник поселится в моем сердце, я бы покрутила пальцем у виска и не восприняла эти слова всерьез.
А сегодня я до боли между лопатками хочу продлить этот момент. Лишь бы он не бросал меня одну в жестоком мире.
Лишь бы он раскрыл мне свое сердце.
Я не знаю, что за история у него была пять лет назад и почему он все еще живет прошлым. Вспоминаю его разговор с Тигрицким… опять…
Я наивно поверила, что не безразлична Давыдову.
А он доказал мне, что я по-прежнему его игрушка. Просто кукла, у которой не может быть никаких чувств к своему хозяину. И он может просто выбросить меня, как только я ему наскучу.
И вот этот момент настал.
Отшельник тормозит тачку прямо возле входа в больницу.
Я тяжело вздыхаю, а сердце просто покрывается трупными пятнами и плесенью. Я не хочу уходить. Сейчас выйду на улицу — и все закончится.
Я больше никогда не увижу Льва Сергеевича, потому что мы из разных миров. Он — миллиардер и слишком редко выходит из своего мрачного замка.
А я обычная простушка с непростой судьбой.
Между нами висит пугающая тишина, прерываемая только гулом мотора.
— Приехали, — Лев Сергеевич говорит так, будто хочет поскорее от меня избавится.
Я боюсь на него смотреть, потому что знаю, что расплачусь. Поджимаю губы и нервно заламываю пальцы.
— Спасибо вам, — шепчу обреченно. — За все.
— Не стоит, — скромно отзывается его холодный голос.
— Я… ммм… вы столько сделали для меня, а я даже…
— Ты тоже много сделала, Дарина.
И почему он такой ледяной и отстраненный? Я не понимаю его… не понимаю…
Хочу спросить у него всякий бред: увидимся ли мы еще когда-нибудь, или может я смогу как-то его навестить…