Отшельник

Горина Юлия Николаевна

Мой норовистый рысак на железных ногах заметался по лагерю. Он тряс головой, размашисто прыгал, пытаясь сбросить меня с себя.

А потом, повернув ко мне голову, прохрипел:

— Ублюдок, сдохни!..

И когда его лицо оказалось так близко, я вдруг увидел, как что-то живое, белесо-розовое скользнуло по раздутой щеке в ту складку, где должен был находиться второй глаз, оставляя после себя дорожку слизи.

Что за чёрт?..

Пухлый помчал обратно к гаражам, развернулся спиной и хорошенько приложил меня о кирпичную

стену.

От боли мои руки потеряли прежнюю хватку, и я соскользнул

вниз.

— А-ааа! — взревел монстр. Он подпрыгнул, и я едва успел отскочить в сторону, уклоняясь от удара его опор. Железки проскрежетали по стене, стачивая с угла кирпичную крошку. Неловко приземлившись, Пухлый дернулся, отвлекшись от меня и пытаясь сохранить равновесие.

Это был мой шанс!

Я перекатился через себя назад, выхватил пистолет и с расстояния буквально трех метров выстрелил Пухлому в голову.

Тот взревел на весь лагерь, задрав свою кровавую башку. Я выстрелил еще раз. Егор, выскочив из гаража, выпустил ему в затылок короткую очередь.

И тогда, наконец, Пухлый рухнул на землю. Он уже не кричал, но опоры еще продолжали подергиваться, как у спящей собаки, будто пытались куда-то бежать.

— Готов! — победоносно воскликнул Егор.

Я подошел к Пухлому. Повернул его голову в сторону, приподнял складку левой рукой, чтобы правой попытаться нащупать пульс, сохранился он или нет.

И озадаченно уставился на зеленоватую метку, которую не мог заметить раньше.

Штрихкод. Совсем как у девчонки на дереве.

И тут единственный уцелевший глаз юрки шевельнулся в глазнице.

— Белый котел, — еле слышно проговорил Пухлый. — Белый котел… Будьте прокляты…

В кровавом месиве его головы снова показалось что-то живое и омерзительное. Оно выглянуло петлей белесого кольчатого тельца и опять погрузилось вглубь. Пухлый с мучительным стоном затрясся всем телом — и, наконец, испустил дух.

— Отойди от юрки! Не трогай, уйди! — рявкнул у меня за спиной Командор.

Я медленно поднялся с колена. Отступил на шаг, обернулся.

Старик энергичной походкой шел к нам, вместе с тремя патрульными.

— Вы что тут устроили?! Почему не воспользовались Синерджетом?

— Это моя вина, — пробубнил Короткий. — Он… Он не включился, видимо, предохранители оказались палеными.

— Сучий сын, так он до сих пор неисправен? — налетел на механика Командор, в то время как патрульные окружили мертвое тело.

— Но ты сам запретил тестировать его исправность…

— А ты хотел снести все импланты у наших постояльцев?!

— А ты хочешь, чтобы я наощупь ремонтировал прибор и отвечал за его исправность, гадая на кофейной гуще? — не выдержал Короткий.

— Да что ты пристал к нему? — подал голос Егор. — Ты хотел долбануть юрку Синерджетом? Так мы это и так сделали. Подумаешь, проявили креативный подход, — хмыкнул он. — Результат-то что надо вышел.

Командор шумно

вздохнул.

— Что правда, то правда, — проговорил он и перевел взгляд на меня. — Тебя как звать-то, парень?

— Монгол, — ответил я.

Командор кивнул.

— Я запомню. А сейчас в медичку, быстро! Дезинфекционная капсула и повторный тест за счет заведения. Егор, помоги ему.

И мы с напарником потащились в медпункт.

— Вот это стремный был юрка, да? — сказал Егор, едва мы скрылись за поворотом.

— Я бы сказал — странный, — тихо ответил я. — А еще у него такой же штрихкод на шее, какой показывала Женя.

— Какая еще Женя? — не сразу понял Егор, тоже переходя на полушепот. — А, которая Зеленая, что ли?

— Ну да.

— Так у нее медицинский штрихкод с группой крови. Еще лет тридцать назад такие на шею все подряд лепили. Типа в критической ситуации чтобы все быстро. Ну а в итоге получилось, что они просто как маячки для живодеров стали, так что татухи все резко свели. Красный — первая группа крови. Синий — вторая. Зеленый — четвертая группа крови.

Я озадаченно приподнял бровь.

— Вот как? Группа крови, значит?..

Мы вошли в опустевший медпункт.

— Ну че, в камеру залезай, я сейчас все включу, — деловито уселся на место фельдшера Егор. — Продезинфицируем тебя от этого юрки.

— Если он вообще юрка, — пробормотал я, задумчиво растирая висок.

Егор непонимающе уставился на меня.

— А кто еще это может быть?

Я сел на соседний стул и, придвинувшись к Егору поближе, тихо ответил:

— Он не выглядел, как юрка, не вел себя, как юрка, никого не пытался сожрать и слишком уж внятно выговаривал слова. А еще… — я придвинулся еще ближе. — у него в заплывшем глазу была какая-то живая хрень, похожая на здоровенную личинку…

Егор отпрянул.

— Ёпта, а ну-ка вали тогда сначала в камеру, а потом уже ко мне придвигаться! Личинка, мать твою. Иди, дезинфицируйся!

— Да иду уже, — проговорил я, невольно улыбнувшись.

Вошел в камеру, надел наушники и маску. Дал отмашку Егору, и со всех сторон на меня обрушились острые тонкие струйки дезинфектора, так что я промок весь до нитки.

Выждав положенное время, Егор переключил рычаг с дезинфекции на сушилку. В камере загудело, горячий воздух принялся раздувать мои штанины, полоскать распахнутую куртку.

Через пять минут я был уже практически сухой.

А когда вернулся к Егору, тот сидел в абсолютной задумчивости, насупив брови.

— Что такое? — спросил я.

— Я тут подумал, что вообще-то в пустоши ведь нет никаких червей, — хмуро сообщил он мне. — Ни жуков, ни глистов. Давай-ка делай быстрее тест, и я хочу пойти посмотреть, что там за херь ползучая у него в глазу.

Когда мы вышли из медпункта, в лагерь пустили людей.

Переговариваясь между собой, они размахивали руками и бурно обсуждали недавние события.