Отступление
Шрифт:
– Да, конечно! Вместе с бригадой десантников ещё и батальон ассов!
– с явным раздражением огрызнулся Ильин. Зная Ивана Федоровича не первый год, Геверциони лишний раз убедился, насколько сильно тряхнуло старика, раз уж сквозь панцирь самоконтроля пробились эмоции.
– Увы, на эсминце всего двенадцать пилотов, вместе с капитаном, первым помощником и Ирвином. Сейчас пятеро. Черт! Как будто специально, назло больше всего пострадал офицерский состав: медики, пилоты, техники и канониры... Даже у десанта одним из троих выбило именно заместителя комбрига! Это при том, что сам комбриг погиб при самом первом обстреле...
– Думаете, не случайно?
– понимающей уточнил Геверциони.
Ильин товарища понял с полуслова. И, прищурив на миг глаза, успел отрицательно качнуть подбородком. Ответить же помешал сигнал тревоги.
– Внимание всем!
– внезапно ожили динамики голосом лейтенант Соболевской.
– Закрепите раненных и опасные грузы, немедленно займите места и пристегните страховочные ремни - через пятнадцать секунд входим в атмосферу! Повторяю: Внимание всем...! Обратный отсчет: тринадцать, двенадцать...
Увидев, что Геверциони замешкался в поисках места, Ильин придержал генерала за плечо. Поймав вопросительный взгляд, кивком указал на пустее капитанское кресло. И сразу же двинулся прочь.
– Не ломайся, - уже на бегу бросил полковник с сардонической улыбкой, - Пока Кузнецова нет - ты здесь старший по званию. А если докапываться, то и с ним. Так что замещай.
Георгий никогда не жаловаться на лишнюю чопорность, только подобная поспешность тоже совсем не по вкусу. И дело отнюдь не в честолюбии. Мало ли как отразится на команде этакий демарш? Не вызовет лишних толков, озлобленности?
Увы, но обстоятельства иного пути не оставляли и генерал, скрепя сердце, решительно уселся за капитанский пульт. Пристегнулся - как раз вовремя: притяжение все отчетливей заявляло права на не в меру охочих к полетам детей. С непривычки едва удержался на ногах. Уф! Чуть-чуть на глазах у всех не оконфузится, позорно растянувшись на полу.
Уже через пару секунд к рывкам маневрирования добавилась нервная болтанка. Почти сразу бот мотнуло из стороны в сторону, затрясло, вновь мотнуло - словно приложив в борт взрывной волной. Пилоты отчаянно выжимают тягу, компенсируя фронтовыми двигателями критическую скорость падения. Но даже специального строения [24] корабля не достаточно, чтобы без электроники с легкостью преодолеть перегрузки. Увы, рискованная траектория посадки - баллистическая, почти по касательной к поверхности, - утвержденная еще Кузнецовым, в конечном итоге отчаянно стремится перейти в банальное отвесное падение. Нет ни ЭВМ, которые с идеальной точностью держат траекторию, ни офицеров, обладающих опытом атмосферных полетов. Ничего, кроме смелости и отчаянного желания справиться - во что бы то ни стало.
24
Для наиболее эффективной компенсации трения при входе в плотные слои атмосферы спасательный бот сконструирован двуконтурным: первый (внешний) - обшивка с нанесенной винтовой резьбой, при контакте о воздух вызывающей вращение, тем самым снимая часть тепловой нагрузки от трения; второй (внутренний) -
Перегрузки нарастали, уверенно перевалив за четырехкратные. Георгию даже сквозь нарастающий гул отчётливо послышался хруст суставов. Но, к чести космофлотцев, выдержка у экипажа железная. Да, пожалуй, и у десантников: каждый понимает, что такой маневр - единственная возможность спастись. Рискованная - но альтернативы нет.
Тяжело, на пределе возможного... Несмотря на до отказа выжимаемую тягу, гироскоп упрямо сигналит об увеличении крена, безжалостно отщелкивая теряемую высоту. Без приборов и автоматики лишь двоим пилотам приходится в уме обрабатывать десятки переменных одновременно. И по полученным данным точечно управлять системами корабля. Право, это сродни экзамену на пробуждающемся вулкане...Но, при всей своей неопытности, пилоты ни на миг не потеряли присутствия духа. Несмотря на застилающий жгучей пеленой пот, дрожь в руках и щемящий холод в груди.
Злые языки непременно обвинят в самоотрешенном усердии страх, инстинктивное желание спастись. Как просто объяснить любой сильный поступок низкими, недостойными страстями. Увы, но для думающих так у нас не найдется ничего кроме жалости: ведь созданный ими мир сам по себе уныл и невзрачен. Тот, кто хочет, может находится в плену предрассудков. Действительность открывает правду лучше иной философии: ведомые пороком и страстью никогда не окажутся в небе, никогда не устремят взгляд к звездам. Иные же, даже если случится упасть, навсегда сберегут благословение достигнутой высоты.
В сознании пилотов идет напряженная, ежесекундная работа: всплывают из далекого прошлого казалось забытые схемы, случайные мысли. Рождаются новые идеи, чтобы пойти в дело или быть отброшенными, освобождая место для новых, новых, новых... И все это за секунды, доли секунд! С трудом ворочая непривычно тяжелыми, свинцовыми языками, пилоты умудрялись переговариваться. И даже понимать друг друга с полуслова. Для Геверциони, как единственного наблюдателя, весь диалог предстал нагромождением обрывков слов и неразборчивой тарабарщины:
– ... Прошли Кармана [25] ! Внимание!
– Угол падения растет - восемьдесят пять!
– Полная тяга фронтовых - третьего, пятого, седьмого и девятого, одиннадцатый и первый на девяносто пять!
– Скорость две и семь! Растет!!
– Полный форсаж! Выпустить первый комплект палнерных крыльев!...
– ...Левый крен!! Отпусти тягу: час на три, тройку и пять на полтора!
– Скорость две с половиной!
25
Рубеж ('Линия Кармана') в 100 км. над поверхностью моря. Фактически обозначает границу между космосом и атмосферой Земли.
– Правое крыло оторвало!! Сбросить первый комплект...
– Вибрация на пределе! Входим в штопор!
– Немедленно сбросить первый комплект, задействовать второй!! Компенсировать вращение верхним 'поясом'!
– Высота восемьдесят! Угол семьдесят пять, тринадцать!...
– ... Прошли пятьдесят! До разделения десять!
– Скорость две, угол семьдесят восемь, сорок!
– Выпустить резервные крылья!...
– ... Высота сорок! Всем внимание! Приготовиться к рывку! Три, два... Отстрелить центральный ствол!... Подготовится к отстрелу капсул!...