Отступник
Шрифт:
Я вздохнул. Юджин, Юджин… Врожденная вспыльчивость в нем соседствует с наработанным самоконтролем, который в нем как предохранитель. Идет повышение напряжения — предохранитель щелк. Но вот этого мгновения, нужного предохранителю на срабатывание, порой хватает, чтобы у кого-то хлипкого отвалилась голова.
— И что дальше? Это вся информация?
— Вся. Мы сами только что узнали — Ганс сообщил.
Ганс — водитель нашего автобуса. Один из того меньшинства, кто относится к нам по-человечески.
Я снова вздохнул. Сценарий дальнейший я знаю. Следствие и чисто формальный суд. «Спец» причинил вред человеку — «спец» виновен. И если нормальный человек, давший в зубы
Находясь в плену невеселых дум, я наблюдал, как за окном пробегают деревья и дома. Государство, говорили древние римляне — это коллективный договор граждан. А договор подразумевает право выйти из этого договора и покинуть общество, если этот договор кого-то не устраивает. Все правильно говорили — но при этом держали рабов. Чем это кончилось — знают все. Тем же, чем заканчивается история любого рабовладельческого общества. Интересно, повторится ли эта история и с «новым Римом»? Увы, все идет к этому. Причем конец моей родины может отказаться куда более быстрым, потому что в древнем Риме рабы хоть и были основой экономики, но им хотя бы не доверили функцию защиты государства. А тут… С другой стороны, мы, «спецы», изменить ничего не можем, по крайней мере, в лучшую сторону. Римские рабы, привезенные со всего мира, ненавидели своих хозяев и чужой Рим, и их восстания подрывали силы империи. Я, как бы там ни было, люблю свою неласковую родину, и даже если восстану — изменения будут только в худшую сторону. Кто будет защищать страну от потустороннего вторжения, если не мы?
Вот парадокс так парадокс: главная линия обороны состоит из наиболее отверженных и гонимых…
Из этих раздумий меня вырвал зуммер в наушнике:
— Центральный штаб особых операций вызывает Кёрза! Центральный штаб вызывает Кёрза!
Ну вот, снова какая-то хрень стряслась: голос генерала Штайнера звучит только по очень серьезным поводам.
— Конрад Кёрз на связи.
— У нас ситуация первой степени. Синхронная атака в комплексе «Фолькеншутц», на семьдесят шестом и девяностом этажах. Команды «вторая» и «третья» уже почти готовы и ждут только вас. Дирижабль уже почти заправлен, вылет по готовности.
— Понял вас.
— Что-то случилось? — спросил Маркус.
— Прорыв в «Фолькеншутце».
— Накаркали же вы с Юджином, Конрад…
— И не говори.
Автобус включил мигалки и прибавил ходу. Еще десять минут до базы, пять минут на сборы, десять минут на погрузку в вертолет, полет до точки и высадку. Затем неизвестный отрезок времени на то, чтобы подняться по ступенькам до первого из пораженных этажей, и что-то подсказывает мне, что к тому моменту Порча доберется где-то так этажа до тридцатого. Там будет очень, очень жарко, хоть и не так, как в Башне Астарты. Правда, «Фолькеншутц» — элитный жилой комплекс, там средства безопасности имеются: на каждом этаже по четыре гусеничных дрона с пулеметами, управляемых из поста управления в отдельном небольшом здании рядом, и подразделение быстрого реагирования там же, где и пост управления. Только вот незадача: охрана экипирована все теми же «джаггернаутами», они не смогут подняться по ступенькам. Да, предусмотрено, что в лифтах, коих четыре штуки, может подняться одновременно по четыре «джаггернаута», но если культисты не только начали прорыв, но и обеспечивают поддержку своим потусторонним хозяевам — то стоит ждать саботажа с лифтами.
Опять же, чтобы поднимающиеся «джаггернауты» не были перебиты по
Существует дохлый шанс, что дроны на этажах нанесут противнику ущерб и замедлят его прогресс, но кардинально это мало что изменит. Дроны тяжелы и хорошо защищены, в том числе от телекинетических бросков, но эффективны только в длинных коридорах, зачищать жилые комнаты они не смогут. Если сойдутся звезды, операторы дронов прыгнут выше головы, эвакуацию проведут гениально, а культисты и одержимые лажанут — есть мизерная вероятность того, что Порча распространится на несколько этажей от первоначальных и ее будет мало. Однако более вероятный расклад — много сотен погибших и куча огромных тварей, и все это нам придется разгребать практически самим, потому что лифты могут быть выведены из строя капитально, а не просто перерезанной электропроводкой.
Вот и база. Автобус пролетает входные ворота, спускается по пандусу под землю и останавливается перед бронедверью, уже открытой для нас. Мы высаживаемся и вихрем мчимся в арсенал, развивая бешеную скорость: каждая секунда промедления дает врагу время освоиться в новом мире, собраться с силами, нарастить зверинец.
Лихорадочно напяливаем бронекостюмы, проверяем вынутые из пирамид штурмовые винтовки, автоматические дробовики и виброклинки.
Тут в нашей комнате появился уже полностью экипированный Ронни Шрайвер, мой бывший ученик, а теперь лидер второй команды.
— Эй, парни, — сказал он, — это правда, что Юджин в кутузке? Чужак побери, тупой вопрос, я и так вижу, что его нет… Конрад, у тебя есть план, как нам обойтись без него? Я ставлю свои следующие выходные, что лифты в здании работать не будут, а без них «джаггернауты» не уйдут выше первого этажа.
— Доннерветтер, — выругался я.
Да, я совсем упустил из виду, что Юджин среди нас — единственный, кто в «прошлой жизни» был инженером. Еще был толковый парень в третьей команде, но два месяца назад он погиб, а присланный на замену «спец» в технике не разбирается и вообще только-только из учебки, ненадежный и непроверенный, потому что я не обучал его лично.
И что теперь? Наша задача, и без того сложная, усложняется еще сильнее.
— Знаете, ребята, — сказал я, — а у меня нет плана. Похоже, без Юджина мы потеряем не несколько человек, как это могло бы быть, а хорошо, если не половину. Будет все намного хуже, чем в «Астарте».
— Дерьмово, — сказал Герхард, — и что нам теперь делать?
Я чуть помолчал, давая осколкам калейдоскопа в моей голове сложиться в четкое видение ситуации. Да, действительно… Ну а почему бы и нет? Вот он, шанс.
Шанс все изменить.
Ведь у меня на руках внезапно оказались если не все козыри, то самые веские из них.
— Я знаю, что буду делать я. — Мои слова, сказанные медленно и с расстановкой, буквально повисли в воздухе, повысив напряженность ситуации до предела. — Я просто не пойду на миссию. В знак протеста против того, что случилось с Юджином.
Повисла могильная тишина, все не то что затихли — замерли, пораженные моими словами.
— Это, Чужак возьми, как? — не выдержал Малкольм.