Отступник
Шрифт:
Герхард и Михаэль переглянулись и почти синхронно пожали плечами.
— Мы тоже остаемся, раз такое дело. Не самоубийцы, в самом деле.
Фактически, исход определился однозначно: видя, как один за другим лучшие бойцы трех команд отказываются выходить на зачистку, остальные прекрасно понимали, что их шансы стремительно тают. Последовали короткие перепалки во второй и третьей командах — и все.
Только Вогель тяжело вздохнул и сказал:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Конрад… Или, хотя бы, твой демарш не вылезет боком всем остальным, которые не то чтоб с тобой или против тебя — ты ведь выбора никому
— В случае чего — так все и говорите, что это была моя идея и я выбора вам не оставил. Итак, есть желающие осчастливить полковника, помимо меня?
— Ты это затеял — тебе и карты в руки.
Я подошел к коммуникатору и нажал кнопку.
— Конрад Кёрз вызывает Айсмана.
Самое ненавистное мне лицо появилось на экранчике.
— Кёрз, сучий потрох, почему ты до сих пор в раздевалке?!!
— От лица всех трех команд я выражаю протест против преследования Юджина Крэйна и сообщаю, что мы отказываемся выдвигаться на зачистку.
О, это лицо, эти круглые глаза, раздувающиеся ноздри и дергающийся уголок рта!
— Ты охренел?!!
— Никак нет.
— Пойдешь под суд вместе с ним!!! Только он — за убийство, а ты — за измену!!!
— За какую нахрен измену? Я вообще-то гражданское лицо, собака ты сутулая. — При этих словах у меня за спиной послышались смешки. — Это просто забастовка. Мы отказываемся выходить на работу, только и всего.
— Тогда собирайте манатки! Вы все уже к вечеру будете гнить на рудниках!
— Что такое? Карьера дала трещину? Гори в аду, ублюдок. Конец связи.
Я выключил коммуникатор и повернулся к бойцам.
— Ну что, парни, жребий брошен.
— Насчет собаки сутулой ты палку перегнул, — сказал Герхард. — То есть, ты-то прав, но лучше было этого не говорить. И… знаешь, о чем я подумал?
— О чем?
— О парнях в других командах. В тех шести. Их привезут и швырнут в мясорубку, из которой мало кто из них выберется… и тогда, ты прав, мы будем совсем уже незаменимыми. Скажи, Конрад, ты об этом просто не подумал или же напротив, заранее так рассчитал?
— Если у них есть хоть капля мозгов — они тоже откажутся. Проявив солидарность с нами, они и победят вместе с нами. А если не проявят — нечего и думать о них. Либо они одни из нас и вместе с нами — либо пусть и дальше остаются рабами, чья жизнь не стоит ничего, даже сожалений.
— Тут есть проблема, Конрад.
И по тому, как Герхард это произнес, я понял: да, действительно есть проблема. Я где-то просчитался, и старый товарищ это сразу подметил.
— Какая?
— Они не смогут проявить солидарность, потому что им никто не расскажет о том, что мы отказались. Придумают ложную причину, почему мы не занимаемся этим делом, или же скажут, что мы застряли на высоких этажах и нам нужна подмога… У них не будет выбора, как у нас. На чьей совести будут их потери?
— Проклятье…
— Вот то-то и оно.
Я сжал зубы. Да, это ошибка — моя ошибка. Которая будет стоить жизни многим моим собратьям по несчастью.
— Вот что, парни, я знаю, как ее исправить, но… В целом, это не сопряжено почти ни с каким дополнительным риском, но… Это получится только при условии, что вы пойдете со мной до конца. Если нет — я буду вынужден исправлять ошибку самостоятельно, и тогда рано или поздно наступит момент, когда мы с вами встретимся в бою как враги,
— Тваюжмать, Конрад! — воскликнул Маркус. — Некоторые ошибки были бы не столь разрушительны, если б не попытки все исправить! Что ты на этот раз задумал?!
— Мы сможем предупредить остальные команды и привлечь их на нашу сторону, если у нас будет связь. Для этого нам надо захватить штабные помещения базы, и тогда в нашем распоряжении будет радиостанция. И с ее помощью мы сможем донести до общественности нашу позицию, не позволив властям замять все втихую.
— А вот это уже точно мятеж, и тогда нам не светят даже урановые шахты.
Я улыбнулся и обвел своих товарищей глазами.
— Отнюдь. Я предлагаю довести начатое людьми до логического конца. Общество отказало нам в правах — мы откажемся от наших обязанностей. Все-таки, страна — это коллективный договор сограждан. Если наши сограждане нарушили договор о равенстве и неотъемлемых правах в отношении нас — мы покинем страну. А поскольку страна эта построена в том числе и нашими предками — мы возьмем с собой то, что наше по праву. Иными словами, мы провозгласим себя вне человеческого общества, а эту базу — как нашу суверенную территорию. И тем самым пресечем любые карательные меры против нас. Ни судов, ни рудников. У нас тут есть ядерный реактор, радиостанция и запасы оружия и продовольствия на годы.
— Самоубийство, — сказал Вогель.
— А мне нравится идея восстания, — поддержал меня Альберт, самый младший боец «первой». — Я устал жить в клетке, как зверь.
— Никаких самоубийств, никаких восстаний, наша позиция — мирное отделение. Нас тут двадцать девять «спецов» высочайшего уровня, а база хорошо укреплена. Я хочу поглядеть даже не на то, как военные будут нас выковыривать отсюда, а на то, где они возьмут самоубийц для этой миссии. И в целом расклад останется прежним: кто будет защищать столицу? Кроме нас ведь некому, особенно если другие команды перейдут на нашу сторону. Военные? Они понесут потери раз, другой, третий и сами начнут требовать вернуть нас обратно любой ценой. И тогда уже императору придется с нами договариваться — причем как с равными. Мы будем диктовать наши условия.
— А если ты снова ошибешься?
— От этого никто не застрахован. Только вот что я скажу вам, парни. Никто не даст нам ни прав, ни свободы, если мы сами не возьмем. Чем бы все это не кончилось — я хочу пожить немного без цепей. Итак, парни, пора решаться. Кто остается со мной — тот остается. Кто не хочет — выход сами знаете где. Скажете, что вы ни при чем, да и все.
Присутствующие начали переглядываться, но на выход не пошел никто. Моя семья остается со мной — и это окрыляет.
— Тогда план такой. Выходим в полном вооружении. «Первая» со мной идет брать под контроль пункт управления, «вторая» занимает склады, чтобы исключить саботаж, третья — нижний уровень и инфраструктуру. Из военного персонала тут всего человек сорок, лейтенант Андерсон вроде адекватный тип — с ними не должно быть проблем, они знают, что не потянут против нас, и скорей всего уйдут по-хорошему. Обслуживающий персонал, особенно инженеров реактора, необходимо задержать. Это не захват заложников, они должны будут ознакомить нас с обслуживанием всего хозяйства, а потом мы их отпустим. То же самое — связисты. Готовы? Тогда вперед.