Отверженный III: Вызов

Опсокополос Алексис

— Это не важно.

— Для меня важно. Я уже понял: всё, что ты о себе рассказывала — неправда. Но хотя бы скажи, кто ты?

— Надеюсь, ты понял, что правду о себе я рассказать в принципе не могла. Поэтому приходилось врать. Прости!

— У тебя хорошо получалось. Хотя мне интересно, что бы ты делала, если бы я решил поехать знакомиться с твоими родителями?

— Я знала, что ты не захочешь.

— Скажи мне, как тебя зовут? Инга — твоё настоящее имя?

— Это тоже неважно.

— Для меня важно.

— Прощай, Рома! Мне надо уходить.

С тобой было весело. Жаль, что так недолго.

— И всё? — я искренне возмутился. — Было весело, но жаль, что недолго — это всё, что ты мне можешь сказать? После всего, что между нами было?

— Да не было между нами ничего. Я просто тебя использовала. Уж, извини! — Мила опять развела руками. — Ты был очень удобным вариантом. Но это всё уже не важно. Прощай!

Всё это она говорила так спокойно, будто между нами действительно ничего не было: ни пылких объяснений в любви, ни полных страсти ночей, ни счастливых минут, проведённых вместе, ничего того, что я так ценил и что было так дорого мне.

— А что для тебя важно? — спросил я.

— Успеть убежать из города, до того как его перекроют. Прощай, Рома! С тобой действительно было весело. Я надеюсь, тебе со мной тоже было хорошо. Не держи на меня зла, найди себе какую-нибудь девочку попроще и будь счастлив. С Зотовой только не связывайся. Она та ещё сучка. И если можешь, не рассказывай никому о том, что ты здесь услышал.

Я думал, после разговора Милы с Раймондом и последующего его убийства, более сильные эмоции меня в этот день уже не ждут. И я опять ошибся. Что ж, Мила, или кем там эта девушка была на самом деле, умела удивить. Но удивляйся не удивляйся, надо было как-то переварить всё это и пробовать жить дальше.

Пока я это всё переваривал, Мила подошла к окну и приготовилась его снести вместе со стеной, чтобы убежать, я даже заметил, как её руки снова покрылись холодной плазмой, но неожиданно Мила громко закричала. Настолько громко, что в замкнутом пространстве это сильно ударило по ушам. И ещё я почувствовал исходящую от неё боль. Удивительно, но до этого я не ощущал вообще никаких её эмоций — видимо, она умела отлично закрываться, а раньше выдавала мне лишь те эмоции, что мне полагалось ощутить. Сейчас же меня чуть не разорвало от потока боли и злости, которые исходили от моей девушки.

— Не-е-е-е-ет! Нет! Нет! — кричала Мила, разрывая мне перепонки.

А потом она обернулась. По её лицу текли слёзы, а от уверенного и равнодушного вида не осталось и следа.

— Нет! Я не хочу, чтобы ты запомнил меня сукой! — кричала Мила, срывая голос. — Я должна была быстро уйти. Должна, но не могу! Не хочу! Я хотела сделать тебе больно сейчас, чтобы ты быстрее меня забыл. Чтобы не вспоминал. Чтобы был счастлив. Но я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой! Я была вынуждена тебе постоянно врать, потому что я хотела быть счастлива. С тобой счастлива! А с моим прошлым это было просто невозможно! Прости меня, если сможешь.

— Я всё понимаю, — сказал я. — Но скажи мне своё имя. Я бы хотел его знать.

— У

меня было несколько имён. Но я их забыла. Я теперь Мила. Я навсегда оставлю себе имя, которым меня называл ты! Да, я много раз тебя обманывала. Но в одном я была честна всегда — я люблю тебя! Ты лучшее, что было в моей ужасной жизни. Я и представить не могла, что так бывает, что я так влюблюсь. Прости, что моё прошлое лишило нас будущего. Но я просто хотела быть счастливой. Я думала, что у меня получится. Не получилось. Прощай, Рома! И прости, если сможешь. И я прошу тебя, найди себе хорошую девчонку и будь с ней счастлив. Я очень хочу этого. Ты хороший. Только с Зотовой не связывайся. Ты достоин лучшего.

Мила быстро подошла ко мне и крепко поцеловала. В этот вечер меня ожидал не один такой поцелуй, но, к сожалению, жизнь в очередной раз внесла корректировку в мои планы — невероятно большую корректировку и не только в планы на вечер. После поцелуя Мила посмотрела мне прямо в глаза и прошептала:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — сказал я, проведя ладонью по щеке Милы, утирая её очередную слезу. — Всё будет хорошо. Я поговорю с Иваном Ивановичем, я попрошу его помочь.

Мила взяла мою ладонь, убрала со своего лица, через силу улыбнулась и сказала:

— Пожалуйста, не заставляй меня жалеть о том, что я не ушла минутой раньше. Прощай, Рома! Прощай!

Мила крепко сжала мою ладонь, тут же её отпустила, развернулась и пошла к окну. А я крикнул ей вслед:

— Мы обязательно ещё встретимся!

Мила на ходу ледяными молниями с двух рук разнесла стену и выбежала на улицу. Я почти сразу же вышел следом, но моей девушки уже нигде не было видно. А спустя несколько секунд к «Медведю» подъехали три полицейские машины с мигалками. Обычные полицейские машины на задержание опасной одарённой. Видимо, тот, кто звонил в полицию, рассказал о выстрелах, но не упомянул ледяную стену. Шансы Милы убежать из города увеличились.

Глава 6

Насчёт того, что приехали лишь полицейские, я ошибся. Просто сотрудники специального отдела КФБ по противодействию незаконному использованию боевой магии прибыли без лишнего шума. Несколько одарённых в неприметных серых костюмах возникли словно ниоткуда, и двое из них сразу же направились в мою сторону. Я на всякий случай поднял руки.

— Майор Сажин, — представился один из оперативников КФБ, подойдя ко мне. — Насколько я понимаю, Вы находились в эпицентре происшествия?

— Да, — ответил я.

— У Вас есть при себе какие-нибудь документы? Как Ваше имя?

— Роман Андреев. Документов при себе нет.

— Вы задержаны по подозрению в использовании боевой магии в общественном месте, — объявил майор. — Вы можете хранить молчание, попытка сбежать, используя магию, будет квалифицироваться, как отдельный случай её незаконного использования. В общем, настоятельно не рекомендую делать глупостей.

— Захотел бы сбежать, не стал бы вас дожидаться, — заметил я.