Отверженный VII: Долг
Шрифт:
Похоже, Романов управлялся с бараньей головой не впервые, он довольно лихо принялся её разделывать. Первым делом Александр Петрович отрезал от головы уши и одно положил в тарелку Алихану, а второе… мне.
Признаться, я растерялся, так как совершенно не представлял, как есть баранье ухо. Романов тем временем продолжал разделывать голову, но я уже не смотрел, кому и что он кладёт в тарелки — меня волновало, как я буду есть ухо.
— Могли глаз дать, — сказал Хусейн, заметив мою нерешительность, и улыбнулся.
Ещё раз порадовавшись, что согласно древней восточной традиции все ели руками, и что дали не глаз, я
Я откусил ещё кусочек, к этому времени мне на тарелку положили несколько больших кусков жареной баранины. Вдохнув исходивший от неё запах, ухо я решил не доедать и принялся за мясо.
— Рекомендую запивать айраном, — сказал Хусейн и указал на стоявший возле меня бокал с белым напитком, внешне похожим на кефир. — Очень полезная штука, с ним мяса можно съесть раза в три больше, чем без него.
Глядя на то количество мяса, что уже находилось на столе и представляя, сколько ещё должны были принести, я понял, что айран очень даже пригодится, и сделал пару глотков. Мне понравилось: напиток оказался приятным на вкус, и он действительно очень хорошо сочетался с жирным мясом.
Ещё к мясу подали очень вкусные горячие небольшие лепёшки прямоугольной формы, которые Хусейн назвал баурсаки. Обычные лепёшки тоже были, но мне понравилось есть мясо именно с баурсаками.
Я думал, что блюдо с горой разного мяса и бараньей головой было основным горячим, но, как выяснилось, я ошибся. Это было горячее, но далеко не основное. Буквально минут через двадцать после него принесли ещё два больших блюда, на них тоже было мясо, но в этот раз оно лежало на тонких варёных лепёшках и было посыпано полукольцами лука. Я догадался, что это знаменитый казахский бешбармак.
Мне быстро поменяли тарелку, наложили на неё бешбармака и поставили рядом чашку с горячим ароматным бульоном, чтобы я мог макать в него мясо и тесто перед тем, как отправить в рот. И я принялся за бешбармак.
Это было вкусно, очень вкусно, бешбармак мне понравился больше, чем просто жареное мясо, но я понял, что уже наедаюсь. Разумеется, всю порцию, что мне положили, я не осилил, просто физически не смог, и когда у меня забирали тарелку, мне было ужасно неудобно за переведённые на меня продукты. Но потом я заметил, что и у кагана, и у кесаря с тарелками дела обстоят так же, и немного успокоился.
В целом, я пришёл к выводу, что тюркская, в частности казахская кухня очень даже по мне. Главное было после такой трапезы подняться на ноги. Но вот только чем больше я ел, тем больше у меня возникало сомнений в том, что мне это удастся сделать. И ещё очень хотелось откинуться на спину — мягкие подушки так и манили.
Очень уж много всего я съел, даже и не представлял, что в меня столько может влезть. Впрочем, айран, как и обещал Хусейн, творил чудеса — когда казалось, что мясо в меня уже больше не полезет, я делал несколько глотков чудесного напитка и оказывалось, что ещё кусочек съесть могу.
Но как бы мне ни хотелось сделать приятное хозяину, накрывшему для нас такой роскошный дастархан, в какой-то момент пришлось сказать себе нет. В желудке уже просто не осталось места, а я любил сладкое и очень хотел попробовать местный десерт, если, конечно, не лопну до его выноса.
И тут наконец-то официанты снова
— Это куырдак, — пояснил Хусейн, окончательно взявший на себя роль моего гида по казахской кухне. — Очень вкусно. Ты должен это попробовать.
— Верю, что вкусно, — сказал я. — Как бы только это в себя запихать.
— Не забывай про айран, — напомнил араб и улыбнулся.
Куырдак действительно оказался очень вкусным, и я даже смог съесть примерно четверть от того, что мне положили в тарелку. Но ощущение, что я вот-вот лопну, усилилось.
Пока у меня хватало сил, чтобы лишь справляться с едой, остальные как-то умудрялись ещё и активно общаться. Не все, конечно — беседу вели Абылай, Дана, Карим, Романов и Хусейн. Айсулу с Алиханом, как и я, ели молча.
Супруга кагана и его брат предпочитали говорить на английском, но хорошо понимали говорящих по-русски Абылай и Александра Петровича. Хусейн постоянно перепрыгивал с языка на язык и, как мне показалось, сам этого не замечал.
А я смотрел на эту милую беседу и терзался вопросом: откуда такая дружба между Романовым, Абылаем и Хусейном? В том, что это была именно дружба, а не просто приятельские отношения, сомнений у меня не возникало. Ещё было интересно, кто такой этот Хусейн? Чем он ещё был примечателен, кроме того, что был иорданским принцем, причём, как я понял, даже не наследным.
А ещё я не мог не отметить, как органично смотрится семья кагана, несмотря на то, что он был человеком, а его жена, брат и старшая дочь эльфами. Я был уверен, что в этой семье маленькому Алихану было совершенно всё равно, какая аура появится у него в шестнадцать лет. Он знал, что отец и мать будут его любить хоть с красной аурой.
Нам в России, особенно в Петербурге, было чему поучиться у руководителей каганата. И явно ради этого урока Романов привёз меня с собой. Впрочем, не только ради урока. Пазл складывался без особых усилий: сначала намёк Милютина, затем приглашение меня на стопроцентно семейное мероприятие к кагану, знакомство с Айсулу, совместная прогулка в виде экскурсии. Всё это походило на ненавязчивое сватовство. Впрочем, почему ненавязчивое? Это было неприкрытое сватовство.
У кесаря были на меня конкретные планы, Александр Петрович не раз намекал, что хотел бы видеть меня во главе Петербурга. Сейчас, когда мне восемнадцать лет, об этом думать было смешно, учитывая, как сильны позиции Каменского среди эльфов. Но Романов дальновидный, а Каменский, как ни крути, довольно непредсказуемый — логично, что в долгосрочной перспективе на должности главы Санкт-Петербурга Александр Петрович предпочёл бы видеть меня.
Но шансов возглавить когда-нибудь эльфов у меня было немного, даже несмотря на то, что я Седов-Белозерский. Я человек, и этим всё сказано. Но, женившись на эльфийке, я мог попробовать пройти путём кагана Абылая. А если ещё и наши с Айсулу дети выросли бы эльфами, то шансы на успех стали бы ещё выше.