Отверженный VII: Долг
Шрифт:
— Разрешите задать Вам личный и, возможно, не очень корректный вопрос? — спросил я, решив воспользоваться тем, что Романов пребывает в хорошем настроении; очень уж мне хотелось прояснить вопрос, мучивший меня с самого приезда во дворец.
— Ты хочешь спросить, что меня связывает с Абылаем? Почему мы такие близкие друзья?
— Да. Если честно, меня это очень удивило.
— Мы вместе учились.
— Но где? — выпалил я и лишь потом понял, что прозвучало это не очень вежливо.
— В магической академии, где же ещё? — ответил Романов. —
— Есть международные магические академии? — удивился я.
— Нет, это российская академия. Но когда мы были молодыми, мало где так называемую выбраковку допускали до серьёзных занятий магией. Россия — одна из первых стран, где появились учреждения, не обращавшие внимания на цвет ауры. Ты, как студент Кутузовки, должен об этом знать.
— Я об этом знаю, но я думал, Кутузовская академия в своём роде единственная. Да и в биографии кагана, которую я внимательно читал перед поездкой сюда, не указана учёба ни в какой закрытой российской академии.
— А тебе не приходило в голову, что она потому и называется закрытой, что о ней нигде не пишут?
— Но многие знают, да?
— Знают, но вслух не говорят.
— Но Вы ведь мне сказали?
— Ну ты же спросил.
— Вы так говорите, будто ответите на любой мой вопрос.
Кесарь рассмеялся и сказал:
— На любой — нет, но про нашу учёбу с Абылаем и Хусейном я тебе в любом случае собирался рассказать. Они оба выбраковки, семьи их признавали и поддерживали, но лишний раз эту поддержку афишировать в наше время было не принято. Максимум, что им светило, даже несмотря на поддержку отцов-монархов — это дипломатическая служба, да и та не на высоком уровне. Поэтому ребят отправили в Россию изучать магию. Это уже потом Абылай проявил недюжинные способности и стал тем, кем стал.
— А Хусейн?
— А Хусейн — восьмой в очереди на престол, поэтому он просто живёт в своё удовольствие, изучает арабскую поэзию и занимается разведением верблюдов для скачек.
— Почему бы и нет, если может себе это позволить.
— Между прочим, один такой верблюд стоит как десяток представительских автомобилей. Ещё вопросы есть?
— Был второй, — ответил я. — Но после Вашего ответа на первый он отпал.
— О безупречном владении кагана русским языком? — угадал кесарь.
— Да.
— Он знает пять языков; помимо русского и казахского ещё владеет немецким, турецким и английским. И вся его семья тоже.
«А я никак не могу хоть немного выучить карельский», — подумал я, лишний раз устыдившись, что, кроме русского и немецкого, не выучил ни один язык, да и то немецкий не по своей воле.
Пока беседовали, подошли к юртам. Их было несколько штук, навскидку больше десяти, довольно большие, покрытые белоснежным войлоком они располагались на некотором расстоянии друг от друга, образуя нечто вроде небольшого городка. Мне и Александру Петровичу показали каждому свою юрту,
— Ты, Роман, как соберёшься, зайди за мной.
И мы разошлись по своим необычным жилищам. Когда я подошёл к своей юрте, слуга, проскочив вперёд, открыл мне дверь и жестом пригласил войти. Я вошёл. Внутри было темновато, окон не было, лишь сверху из необычного круглого отверстия, проникал солнечный свет. Глаза почти сразу же начали привыкать к полумраку, но не успели — слуга включил свет. Откуда он шёл, я не понял, видимо, было установлено скрытое освещение.
— Вот здесь находится сенсорный выключатель, — произнёс слуга, показывая на металлическую панель размером с ладонь, прикреплённую к войлочной стене справа от входа. — Просто проведите пальцами в любую сторону.
Я огляделся. Было неплохо: красиво, просторно, богато. Юрты из документального фильма выглядели иначе. А ещё было прохладно, что тоже не могло не радовать. Видимо, помимо скрытого освещения, имелся и скрытый кондиционер.
В принципе это походило на тот самый номер в дорогом отеле, что я ожидал. За исключением одной небольшой детали — я не видел даже намёка на санузел. Его здесь просто не было, но с другой стороны, того, что удобства находятся где-то за юртой, я тоже не допускал. Решил не гадать, а прямо спросить у моего сопровождающего, где мне найти туалет.
В ответ слуга улыбнулся, подошёл к одной из боковых стен и сдвинул в сторону висевший на стене гобелен. За ним оказалась дверь, чуть меньше входной, но тоже достаточно большая. Слуга вернул гобелен назад, а я понимающе кивнул и принялся дальше рассматривать внутренне убранство юрты.
Самым большим предметом интерьера была кровать — широкая двуспальная, с кучей шёлковых подушек и ярким покрывалом. Возле кровати стояла напольная вешалка с несколькими костюмами, все они были с восточным колоритом. В двух метрах от вешалки стояло зеркало.
— Разрешите помочь Вам одеться? — спросил слуга, заметив, что я смотрю на костюмы.
— Думаю, с этим я справлюсь сам, но буду признателен, если поможете с выбором. Что из этого лучше надеть на турнир?
— Все эти комплекты подходят для посещения турнира.
— Отлично, тогда я не вижу смысла Вас больше задерживать.
— Я буду ждать вас снаружи! — поклонившись, произнёс слуга и просто вылетел из юрты.
«Хорошо их здесь натренировали», — подумал я, проводив взглядом слугу, после чего принялся рассматривать костюмы.
Их было четыре, но мне сразу же понравился один — состоявший из чёрных брюк и золотого кителя, золотом же и расшитого. Китель этот был удлинённый, приталенный, имел воротник-стойку и широкий пояс, а когда я его примерил, он ещё и сел на меня так, будто был пошито специально на меня. И после этого я ещё раз подумал, что к моей поездке в Туркестан начали готовиться задолго до того, как мне о ней сообщили. Либо у кагана имелся какой-то невероятно быстрый портной. Во второе верилось с трудом.