Отверженный. Дилогия
Шрифт:
– Мне очень жаль.
– А как нам всем жаль, ты даже не представляешь. Мы подобрались к похитителям максимально близко. Но дальше – всё. Егор не знает, кто за этим стоит и где держат похищенных ребят. Но он сказал нам, что осенью будет ещё одна операция. Ещё одну партию одарённых ребят планируют выкрасть. Единственный наш шанс добиться успеха – отправить с этой группой своего человека.
– Вы же не хотите меня отправить? – невольно вырвалось у меня, хотя я сразу понял, что именно это Милютин и хочет.
– Кроме тебя некого, – вздохнув, ответил Иван Иванович. – Я даже не знал, как тебе это сказать,
– Да как тут не понять? Только я не представляю, как такое возможно.
– Технически проблем с этим быть не должно. Главное – чтобы внедрённый умел скрывать уровень и факт активации Дара. И ты один из немногих, кто на это способен. Уровень ты уже умеешь скрывать, факт активации тоже научишься. С твоими способностями это нетрудно.
– Но это ведь не главное. Надо ещё как-то в распределитель попасть.
– С этим, как раз таки, всё легко. Следующую партию планируют похитить в Москве. Мы отправим тебя в распределитель, вместо одного из орков.
– Думаете, никто не заметит?
– Я ездил сегодня в Москву, встречался с очень уважаемым орком, у которого год назад похитили старшего сына. Всё это время он пытается его найти, постоянно на связи с нами. Кое-что раскопал, но этого недостаточно. Осенью исполняется шестнадцать лет его младшему сыну, они у него погодки. Князь согласился объявить, что его младший сын тоже человек, спрятать парнишку, а под его именем отправить в распределительный центр тебя. Ну, разумеется, если ты согласишься. Егор заранее сообщит нам дату операции, поэтому время у нас будет, всё организовать.
– А если этот Егор меня выдаст? – задал я самый напрашивающийся вопрос.
– Здесь не переживай, – ответил Милютин. – Он никогда ничего уже не сделает наперекор нам. Можешь мне поверить.
– Вам-то я верю. А вот ему – нет.
– У него нет вариантов. Если он совершит какую-нибудь глупость, мы его убьём, где бы он ни был. Понимаю, звучит не очень убедительно, но если ты примешь решение помочь нам, то я предоставлю тебе неопровержимые доказательства того, что Егор нас не подведёт.
Я призадумался. С одной стороны, очень хотелось помочь спасти ребят. Особенно после того, как я уже сделал большой шаг в этом направлении, поймав Егора и передав его КФБ. Но с другой – мне уже хватало приключений. В памяти вспыли и бегство от бандитов в лесу, когда мы с Милой чудом спаслись, и подвал Левашовых, когда меня расстреливали в упор, и похищение меня и Арины сначала эльфами, затем Левашовым-младшим, да и те же приключения с Егором в Москве.
И ещё мне казалось, что весь свой запас везения я уже исчерпал. Когда-то оно должно было закончится. И почему-то было ощущение, что именно на планируемой Милютиным операции это и произойдёт. Да и просто было страшно. Раньше я всегда оказывался в опасных ситуациях либо не по своей воле, либо в силу принятия импульсивного решения, основанного на эмоциях. А вот чтобы осознанно и обдуманно подвергать себя невероятному риску – такого ещё не случалось, и на это я не был готов.
Да и, признаться, при всём моём желании помочь КФБ в поисках ребят, в тот момент думал я больше не об этом, а о предстоящей поездке домой. И это всё словно разложилось на разные часы весов: с одной стороны, дом, родные, приятные воспоминания,
– Мне очень жаль, Иван Иванович, – сказал я. – Но боюсь, что я не готов к такому испытанию.
– К такому нельзя быть готовым, – совершенно спокойно ответил Милютин. – Но мы тебя подготовим. Время есть.
– Нет. В этот раз я не смогу Вам помочь. Прошу меня простить.
– Мне не за что тебя прощать, я всё понимаю. Ты уже много для нас сделал. И ты тоже прости, что обращаюсь к тебе с такой просьбой. Как я уже сказал, просто больше не к кому.
Иван Иванович аккуратно давил на психику, но я решил держаться. Хотя было непросто.
– Я понимаю, что тебе страшно, – продолжил рассуждать Милютин. – Это нормально. Тут не каждый взрослый специалист справится, а ты неподготовленный подросток. Но я уверен, что ты справишься. После Москвы уверен. Ещё после того как ты спас Арину и доставил нам Левашова, было ясно, что ты не простой парень. Но после Москвы я в этом уверен.
«А я после Москвы уверен, что геройство – не моё», – подумал я, но вслух это произносить не стал.
– Ты подумай недельку или даже месяц. У нас всё равно больше нет никого, кто мог бы с этим справиться, – продолжил давить на мою психику Милютин. – Это непростое решение. Его так легко не принять. Это опасно, но это твой шанс!
– Шанс наконец-то погибнуть? – не удержался я. – Причём немаленький шанс.
– Ты чуть не погиб на турнире в академии, но при этом два раза выжил там, где другие бы не смогли. Для тебя высчитывать шансы – дело неблагодарное. Операция предстоит сложная и связана с большим риском, но для тебя она, возможно, будет приключением вроде поездки в парк аттракционов. Ты способный. И умный.
Милютин улыбнулся, подошёл ко мне, похлопал по-отечески по плечу и добавил:
– Мы примем и поймём любое твоё решение. Номер мой знаешь. Звони в любое время.
– Благодарю Вас за доверие, Иван Иванович! – ответил я, будучи на девяносто девять процентов уверенным, что откажусь от участия в столь рискованной операции, которая даже отдалённо не казалась мне похожей на поездку в парк аттракционов.
От услуги водителя я отказался, решив прогуляться по вечернему Новгороду и разложить, кружащиеся в голове вихрем мысли по полочкам. И большинство из них так или иначе были связаны с возможностью посетить родной дом. Как я и сказал дяде, я до сих пор был зол на родителей и не особо хотел их видеть. По крайней мере, мне так казалось. Но от одной лишь мысли, что я увижу брата и сестру, на лице невольно возникала улыбка. Я очень по ним соскучился.
А что касается родителей, больших надежд на улучшение их отношения ко мне я не питал. Было понятно, что такие, как они, не меняются. А если и меняются, то не быстро и не сильно. О таких отношениях, как в семье Глеба или Милы можно было и не мечтать. Даже если родители и захотели бы чего-то подобного, то дед не дал бы им совершить такой, с его точки зрения, ошибки. Седовы-Белозерские всегда были образцом эльфийской морали и верными последователями многовековых эльфийских традиций. И ещё, как мне казалось, вековой эльфийской упёртости и глупых эльфийских предрассудков.