Ответ знает только ветер
Шрифт:
— Не надо, Роберт, — сказала она. — Милый Роберт, не надо. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы…
— Вы не хотите, чтобы это произошло слишком рано?
В ответ она только молча взглянула на меня.
— Ну, ладно, — сказал я. — Завтра утром у меня много дел. Я возьму такси до Порта-Канто. Встретимся на яхте у Трабо.
— А вы ее найдете?
— Как она называется?
— «Шалимар».
— Значит, найду.
— А плавки у вас есть?
— Нет.
— Я вам куплю. Купальные простыни, масло для загара и прочее я захвачу с собой. И панамку для вас тоже. Из-за солнца. На море оно палит нещадно.
— Не знаю, — замялся я, — захочется
— И это вас смущает? Все мы когда-то были белокожими. Не делайте из себя посмешища.
— А что — я и вправду смешон?
— Отнюдь.
— Всякий, кто по уши влюблен, кажется смешным.
— Но не вы, — быстро возразила Анжела. — Не вы. Вы, наоборот, слишком даже серьезны. Несколько лет назад здесь в Каннах жил один композитор. Весьма известный во Франции музыкант. У него тоже постоянно бывали сомнения и опасения. Поэтому он постоянно повторял, что перед ним дилемма. Из-за любой ерунды у него возникала дилемма. Знаете, как его прозвали?
— Как же? — спросил я, вдыхая свежий аромат ее кожи.
— «Дилемма-Джо», — сказала она.
— А почему он уехал отсюда?
— Он встретил женщину, свою великую любовь. Она излечила его от этих вечных сомнений. И он уехал с ней куда-то далеко, в какую-то заморскую страну, не знаю точно, в какую. Говорят, он вполне счастлив.
— Спокойной ночи, Анжела, — сказал я.
Она еще раз нежно поцеловала меня в губы.
— Спокойной ночи, «Дилемма-Джо», — сказала она. — Я вызову вам такси. И не позволяйте себя обирать. До «Мажестик» шофер может взять с вас двенадцать франков, не больше. А если он станет выискивать сумму стоимости проезда по таблице, сразу же протестуйте.
— Понял, мадам, — вытянул я руки по швам.
— Итак, завтра на «Шалимаре», — сказала Анжела. И дверь за ней захлопнулась. Я спустился на лифте, помахивая пакетом с деньгами. «Дилемма-Джо»! Смешно. И даже очень. Да только я и в самом деле стоял перед дилеммой. К примеру, я был женат. И не совсем здоров. Правда, Анжела ничего этого не знает, надо отдать ей справедливость. И не должна узнать, стиснув зубы, подумал я. Нет, не должна и никогда не узнает. Никогда? Да разве это возможно? «Дилемма-Джо». Очень смешно, в самом деле.
Подъехало такси. Перед трамвайными рельсами опять пришлось стоять, так как шлагбаум опять был опущен и надо было ждать, когда его поднимут. Таксист, угадавший во мне иностранца, подъехав к «Мажестик», в самом деле вытащил какую-то таблицу и начал водить по ней пальцем, а я грубым голосом сообщил ему, что с меня двенадцать франков и дал ему тринадцать. После этого он буркнул что-то насчет «грязных иностранцев» и укатил.
Я принял душ, лег нагишом на кровать и представил себе Анжелу в таком же виде. Потом подумал о своей жене. Ее я тоже представил себе обнаженной, и это так подействовало мне на нервы, что я вскочил и стал искать сигареты. Весь день я не курил. А тут выкурил три сигареты кряду. Потом принялся, как идиот, разглядывать пальцы на левой ноге. Надев халат, вышел на балкон и стал глядеть на ночной бульвар Круазет, на море и думать о нашем с Анжелой будущем. В моей душе поднялось и с каждой минутой усиливалось непонятное беспокойство. Около половины четвертого я набрал номер Анжелы. Занято. Я повторил это много раз, и всякий раз ее номер оказывался занят. Потом я сдался. Мной овладела ревность. С кем это она говорила по телефону в такой поздний час? Я выкурил еще
— Говорит Лукас!
— Роберт! — Это была Анжела. Она тяжело дышала. — С кем это ты говорил так долго?
— Ни с кем.
— Но у тебя все время было занято!
— Да, потому что я пытался до тебя дозвониться. Но у тебя все время было занято.
Она заливисто засмеялась.
— И я все время пыталась дозвониться до тебя!
— А почему?
— Потому что… Я… Я хотела тебе еще что-то сказать, Роберт.
— Что же? — спросил я.
— Спасибо.
— Спасибо — за что? Однажды ты написала мне записку: «Спасибо ни за что».
— Но то было три дня назад… Прошла целая вечность… Тысяча лет. А теперь я действительно хочу тебя поблагодарить.
— За что? — еще раз спросил я.
— За то, как ты вел себя при прощании.
— А что мне еще оставалось?
— Ну, нет, — сразу возразила она. — Это неправда, и ты это знаешь. Если бы ты стал настаивать, я бы… я бы впустила тебя в квартиру. А из этого ничего хорошего бы не вышло.
— Ты права, ничего хорошего — сказал я, и мир и покой вернулись ко мне.
— Не надо торопить события, — сказала Анжела. — Все это так прекрасно! И пусть движется медленно, чтобы достичь совершенства. Разве тебе не хочется того же, Роберт?
— Конечно, мне хочется того же.
— Ты умен. И ты вовсе не «Дилемма-Джо». Я думала об этом. У тебя наверняка серьезные трудности.
— У кого их нет, — уклонился я от прямого ответа.
— Они отпадут, Роберт.
— Безусловно.
— Я сказала тебе, что ты написал в записке. А теперь я благодарю тебя. Спасибо тебе за все. Ты выбросил ту записку?
— Нет, все время ношу с собой, лежит в бумажнике.
— Пусть там и лежит. Когда-нибудь потом мы на нее посмотрим и вспомним, как все начиналось.
— Да, — сказал я.
— Спокойной ночи, Роберт. Спи крепко.
— И ты, — отозвался я. — Спокойной ночи тебе.
Я положил трубку на рычаг и выключил свет. Балконную дверь я не стал запирать. По Круазет опять проехали поливальные машины. Я слышал журчание извергавшихся из их нутра струй и мягкое пошлепывание по асфальту огромных вращающихся щеток, сметавших мусор.
15
Коротышка Луи Лакросс и верзила комиссар Руссель из Уголовной полиции в Ницце — кустистые черные брови и волнистые седые волосы — молча выслушали мой рассказ. А рассказывал я им о тех событиях, которые произошли после моего возвращения в Канны, а также о том, что я узнал в Дюссельдорфе от министериаль-директора Фризе и налогового инспектора Кеслера.
Рассказывая все это, я глядел в окно на Морской вокзал, где катерочки сновали взад-вперед, а рыбаки, вернувшись после ночного лова, чистили свои лодки и натягивали для просушки рыболовные сети. Подальше, в тени деревьев, несколько стариков играли в шары. Было чуть больше восьми утра и жары еще не чувствовалось.
Под конец Руссель сказал:
— Все это весьма туманно. Мсье Кеслер выдвигает совершенно другую версию, чем те, которые были вами здесь предложены.
— Конечно, его версии могут быть продиктованы одной самозащитой, — сказал я. — Сегодня я приглашен мсье Трабо покататься на его яхте вместе с его супругой и мадам Дельпьер. Может быть, Трабо расскажет мне нечто важное, что даст в наши руки нить. Он произвел на меня приятное впечатление. А что, Кеслер сейчас в Каннах?