Ответный удар [= Последний из бессмертных]
Шрифт:
— С Келганом что ли? Знаешь парень, зря ты его не придушил.
— Он мстительный? На что он может пойти?
— На все. Вплоть до убийства. У Келгана давно крыша съехала от безраздельной власти.
— Ты уверен, Нильс?
— Более чем. Если позвонил получить совет, то слушай — уходи на Рубеж, пока не поздно. Там тебя будет трудно достать. Да и девочку они оставят в покое.
Иван не сразу нашелся, что ответить на столь откровенное предупреждение.
— Спасибо… Я подумаю…
В коммуникаторе
…
Флора вернулась взбешенной.
Иван, еще не до конца освоившийся с новыми возможностями рассудка, ощутил ее приближение как некую тугую волну, давящую на разум, с каждой минутой все сильнее, потом он увидел машину, стремительно въезжающую в едва успевшие раскрыться ворота.
Визг тормозов слился с ощущениями ментального давления, грозящего обернуться взрывом.
Шодан стремительно вошла в дом, увидела Ивана и как-то вдруг обмякла, — не успокоилась, но сдержала яростный порыв.
— Что случилось? — Не смотря на оглушающую новизну неприятных ощущений, Иван подошел к ней, взял за руки. Ее пальцы показались ему ледяными.
— Я говорила с Оланом. — Дыхание Флоры выдавало едва сдерживаемую ярость. — Он отказался принять тебя в сатт Теней. Сказал, чтобы ты уходил на Рубеж. Мол, Лаймел принял его пусть и отвечает за последствия, представляешь?!
— Во-первых, успокойся. — Иван заставил Фору сесть в кресло. Второй раз за последние четверть часа ему предлагали уйти на Рубеж. Сначала совет, теперь прямое, недвусмысленное указание. А может, Олан действовал в интересах Флоры? Ведь он хорошо знает Келгана.
— А что, во-вторых, Иван? — На щеках Флоры еще пылали пунцовые пятна, но ее ярость стала глуше, на фоне эмоционально всплеска появилось даже ощущение некоторой растерянности.
— Во-вторых, я воин. Был и остаюсь им. И, в-третьих, мне самому нужно побывать на Рубеже, осмотреться там, может даже провести некоторое время.
— Ты — Тень. Тебе нанесли оскорбление!
— Флора, успокойся.
— Хорошо. Но объясни, зачем тебе вдруг понадобилось на Рубеж? Когда я уезжала ты ведь даже не помышлял об уходе!
— Все не так просто, как кажется. — Иван старался говорить спокойно и убедительно. — Дело не в стычке с Келганом и не в отказе Олана признать меня членом сатта. Ты же понимаешь — я чужд условностям твоего мира и для меня перенаправление в сатт воинов — не оскорбление.
Флора слушала его не понимая, что стряслось, лишь чувствуя, как в душе растет горький комок.
— Иван… А как же мы? Мы с тобой? — Наконец, тихо спросила она.
— А разве что-то изменилось?
— Не знаю. Ты действительно собираешься уйти?
— Флора, мы теперь неразделимы. — Иван говорил искренне, он действительно не видел большой беды в том, чтобы провести несколько дней на Рубеже. Пусть бы в городе все успокоилось, а если Келган желает мстить, —
— Ты внезапно решаешь уйти и говоришь, что ничего не случилось?
— Ты не понимаешь меня.
— Тогда объясни.
— Пока тебя не было, я о многом успел подумать. — Честно ответил Иван. — Но чем больше я размышлял, тем запутаннее для меня становилась ситуация…
— Сложно понять нашу жизнь? — Флора вздохнула, по-своему истолковав его слова — Интриги, медленная кулуарная борьба между саттами, даже сама не знаю за что… Редкие происшествия. И жуткий, уничтожающий все иное страх. Страх перед физической болью, перед смертью. Многие из нас не рискуют даже в такой малости, как езда на автомашине.
— Милая. — Иван встал, привлек Флору к себе, подвел ее к окну, — Посмотри. Я никогда не видел подобного великолепия. Неужели оно — лишь ширма?
Шодан зябко поежилась.
— Я же сказала тебе — городом правят страх и надменность. Я прожила триста лет среди его «великолепия», и что в итоге? Кто-то бежит на Рубеж, кто-то сводит счеты с жизнью, потому что столетиями невозможно смотреть на одни и те же лица, слушать одни и те же слова, знать друг друга практически наизусть…
— Я понимаю тебя. Но и ты должна меня понять: я никуда не бегу, тем более от тебя. Но прикажешь мне поделать со своей памятью, знаниями, опытом?! Если для меня становится очевидным: случившееся с колонистами после высадки не случайность, такое быстрое, а главное — целенаправленное воздействие чуждой биосферы, изменившее людей, но не приведшее к массовым летальным исходам, противоестественно.
Флора вновь поежилась.
— Ты упорно подводишь меня к мысли, что на нас воздействовали целенаправленно? Но кто?
— Пока не знаю. Но постараюсь выяснить. Давай не будем сейчас форсировать события. Пусть уляжется шум, поднятый моим появлением. Я тем временем освоюсь на Рубеже, присмотрюсь к воинам, определю, как можно защитить город в случае внезапного вторжения извне.
— Тебя не поймут, Иван. Сатт воинов тоже скован многими условностями. Ты просто разобьешь себе голову о непреодолимую стену непонимания.
— Флора, так нельзя… жить. — Вырвалось у него.
— Но мы живем именно так! — Она внезапно взорвалась, выплескивая копившуюся во время разговора горечь. — Ты не изменишь правил тысячелетия, все усилия разобьются о страх перемен. Ну, а если еще и окажешься прав — тебя станут ненавидеть еще больше!
— Извини. — Иван чувствовал что ситуация стала просто невыносимой. Флора не желала понимать его. Все приведенные доводы для нее — сказка. Повествование о какой-то иной вселенной, которая никогда не объявиться тут на Роке.