Ответный удар

Тыналин Алим

Они начали расходиться. Первыми ушли Лебедев, Штром и Соколов, сдержанно попрощавшись, но не глядя в глаза. Величковский демонстративно собрал бумаги в потертый портфель. Сорокин и Глушков просто молча вышли.

Когда дверь за последним закрылась, я подошел к окну. На заводском дворе Величковский что-то горячо объяснял Сорокину, размахивая руками.

— Лаборатория свободна, — негромко произнес я, не оборачиваясь. — Можно начинать.

Протасов и Зотов быстро заперли

двери и начали составлять опись оборудования для списания. Через три дня все необходимое будет тайно вывезено в подвал старого особняка на Таганке. Правда, они об этом не совсем в курсе.

Я еще раз взглянул в окно. Величковский уже уехал на извозчике, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство. На заводском дворе кипела обычная жизнь.

За спиной негромко звякнули склянки. Протасов и Зотов начали инвентаризацию.

К полудню в актовом зале заводоуправления собрались все оставшиеся сотрудники. Пустые места в первых рядах особенно бросались в глаза — там обычно сидели Лебедев, Штром и другие ветераны завода. В воздухе висело нервное ожидание.

Я поднялся на небольшую трибуну, оглядел собравшихся:

— Товарищи, в связи с… кадровыми изменениями, вынужден представить новых руководителей подразделений.

По залу пробежал шепоток. Все знали о утреннем скандале в лаборатории.

— Начальником исследовательского отдела назначается Семен Ильич Воробьев.

На сцену неуверенной походкой поднялся невысокий человек в мешковатом костюме и круглых очках. Редеющие русые волосы аккуратно причесаны на пробор, узкие губы сжаты в неопределенную улыбку. Типичный кабинетный ученый, каких много в любом НИИ.

— Семен Ильич окончил Московское высшее техническое училище, — я намеренно подчеркивал его академический опыт. — Последние пять лет работал в Институте прикладной химии.

Воробьев слегка поклонился, поправляя очки дрожащей рукой. Никто бы не заподозрил в этом тихом человеке бывшего начальника спецлаборатории Артиллерийского управления.

— Руководителем практических разработок назначается Василий Зотов, которого вы все знаете. Его заместителем — Николай Павлович Протасов.

Зотов и Протасов синхронно поднялись со своих мест. Оба молодые, энергичные, уже успевшие зарекомендовать себя в цехах.

— И еще одно назначение, — я сделал паузу. — В связи с участившимися случаями… производственных инцидентов, создается служба безопасности завода. Ее руководителем назначен Алексей Григорьевич Мышкин.

К трибуне неторопливо подошел немолодой человек с невзрачной внешностью. Серый костюм, редкие седоватые волосы, слегка сутулая фигура. Настоящий канцелярский служащий, из тех, что десятилетиями перекладывают бумажки в пыльных конторах.

Только я знал, что под этой маской скрывается бывший начальник контрразведки Южного фронта, чье настоящее

имя известно лишь нескольким людям в стране.

— Алексей Григорьевич займется вопросами охраны производственных секретов и обеспечением безопасности, — я говорил нарочито сухо, по-канцелярски. — Прошу оказывать ему всяческое содействие.

Мышкин близоруко прищурился, достал из нагрудного кармана потрепанный блокнот, что-то торопливо записал. В зале послышались приглушенные смешки, такой начальник охраны никого не напугал.

— На этом все, — я свернул папку с бумагами. — Прошу новых руководителей приступить к исполнению обязанностей немедленно.

Когда сотрудники начали расходиться, я заметил, как Мышкин, по-прежнему сутулясь и близоруко щурясь, что-то чертит в своем блокноте. На самом деле он уже фиксировал реакции людей, выделяя тех, кто проявил слишком явный интерес к новым назначениям.

Воробьев, суетливо поворачиваясь из стороны в сторону, о чем-то негромко переговаривался с Зотовым и Протасовым. На первый взгляд, обычное знакомство новых коллег.

Рабочие гудели, обсуждая новые назначения. Украдкой посматривали на меня.

Пусть смотрят, думал я, спускаясь по лестнице. Пусть считают, что я в отчаянии хватаюсь за любую соломинку, назначая безобидных тихонь вместо опытных специалистов. Тем неожиданнее для них будет удар.

В конце коридора маячила сутулая фигура Мышкина. Он медленно брел, почти утыкаясь носом в свой потрепанный блокнот. Но я-то знал, что его цепкий взгляд уже начал выявлять тех, кто попытается следить за новыми руководителями.

После собрания я собрал новых руководителей в своем кабинете. За окном моросил весенний дождь, на столе дымились чашки с крепким чаем, единственное, что осталось от прежней роскоши.

— Итак, товарищи, — я разложил на столе графики и диаграммы, — положение серьезное. Наши заказы под угрозой срыва, сроки горят.

Зотов склонился над чертежами, его молодое лицо было сосредоточенным:

— Система автоматического контроля температуры уже дает результаты. Если расширить ее на все печи, мы уложимся в сроки.

— Сколько времени потребуется? — спросил я.

— Три недели, — он прикинул что-то в блокноте. — Может, быстрее, если Николай Павлович поможет с монтажом.

Протасов методично постукивал карандашом по логарифмической линейке:

— Основная проблема сейчас в качестве металла. Вернее, в слухах о качестве. После той злополучной приемке и ухода Лебедева в мартеновском начался разброс параметров.

— Я изучил последние плавки, — подал голос Воробьев, нервно протирая очки. — Структура неоднородная, много включений. Нужно срочно стабилизировать процесс.

— Василий Петрович, — я повернулся к Зотову, — сможете внедрить автоматический контроль шихтовки?