Ответный удар
Шрифт:
Пока эксперт аккуратным почерком заполнял бланки, я мысленно подсчитывал: после подписания акта наркомат обязан в трехдневный срок перечислить восемьсот тысяч рублей аванса, еще полтора миллиона — после завтрашней приемки. Это покроет все срочные платежи и даст возможность расплатиться с рабочими.
Беспалов, не дожидаясь окончания оформления документов, торопливо направился к своему «Паккарду».
— Алексей Петрович! — окликнул его Тюленев. — А как же комментарий для прессы?
— Без комментариев, — буркнул директор
Межлаук поставил размашистую подпись под актом:
— Поздравляю, Леонид Иванович. Признаю, вы действительно вывели производство на новый уровень. Жду вас завтра в девять утра на заводе.
— Будем ждать, — я пожал его сухую крепкую руку. — И подготовим всю документацию по технологическому процессу.
Дождь окончательно прекратился. Над полигоном раскинулась двойная радуга. Словно природа сама праздновала нашу победу.
Когда комиссия уехала, Величковский наконец позволил себе улыбнуться:
— С деньгами теперь все в порядке будет?
— Да, Николай Александрович. Передайте Протасову, что через три дня мы выплатим все задолженности по зарплате. И премии за перевыполнение плана тоже.
К проходной мы подъехали, когда солнце уже клонилось к закату. У ворот собралась большая толпа. Весь завод ждал результатов.
— Получилось! — крикнул Величковский, первым выпрыгивая из полуторки. — Все испытания прошли успешно!
Заводской гудок торжественно возвестил об окончании смены и одновременно о победе. Рабочие обступили машины, наперебой расспрашивая о подробностях.
— По местам, товарищи, по местам, — я поднял руку. — Завтра комиссия приедет принимать производство. Нужно подготовиться как следует.
В кабинете уже ждал Мышкин. Его обычно невозмутимое лицо выражало нетерпение.
— Ну что, Беспалов себя выдал? — спросил он, как только закрылась дверь.
— Полностью, — я сел за стол. — Но брать его пока рано. Пусть думает, что мы ничего не знаем. Через Кузьмина мы выйдем на всю сеть «Сталь-треста».
— А если попытается еще что-то устроить? — с сомнением спросил Мышкин.
— Не успеет. Завтра приемка, потом получим деньги и начнем полномасштабное производство.
Я вызвал Котова, распорядился о премиях. Потом долго говорил с Протасовым и Зотовым, с начальниками цехов, готовя завтрашнюю демонстрацию производства.
Когда последний посетитель ушел, на столе осталась только папка с гражданским заказом. Турбины для электростанций… Рельсы для железных дорог… Прокат для мостовых конструкций…
Я развернул чертежи. Здесь тоже нужен прорыв, не меньший, чем с броней. Сталь для турбин должна выдерживать чудовищные нагрузки и температуры. Рельсы — служить десятилетиями. Мостовые конструкции — держать вес тяжелых составов.
Я достал чистый лист бумаги. Начал писать формулы легирования из будущего — хром-молибден-ванадиевые стали для турбин, рельсы
За окном окончательно стемнело. В свете настольной лампы под зеленым абажуром рождались новые марки сталей, которые должны были перевернуть не только военное, но и гражданское производство.
Нужно расширить тайную лабораторию, подумал я, глядя на исписанные формулами листы. Впереди еще много работы. Но теперь, когда военный заказ практически в кармане, можно всерьез заняться и этим направлением.
В коридоре послышались шаги дежурного. Начиналась ночная смена. Завод жил своей обычной жизнью, не подозревая, какие перемены ждут его в ближайшем будущем.
Свет настольной лампы выхватывал из темноты чертежи и расчеты, разложенные на столе. Успех с броней придал уверенности. Пора браться и за гражданские заказы. Я опять просмотрел папку с требованиями от электростанций.
«Турбинные лопатки выходят из строя через год работы», — гласил отчет главного инженера Шатурской ГРЭС. — «Металл не выдерживает температуры и нагрузки».
Я усмехнулся. В моем времени эта проблема была давно решена. Взял чистый лист, начал писать формулу: «Хром — 12%, молибден — 1%, ванадий — 0,2%, вольфрам — 0,5%». Такая сталь будет работать без замены пять-семь лет при температуре до шестисот градусов.
Следующий документ — это жалоба с железной дороги. Рельсы на основных магистралях изнашиваются за два-три года.
А ведь есть решение. Бейнитная структура в стали. Плюс микролегирование ванадием…
Я снова взялся за карандаш: «Углерод — 0,8%, марганец — 1%, хром — 0,5%, ванадий — 0,03%». Такие рельсы прослужат десятилетия.
Мостострой требует более прочные конструкции. Я достал из сейфа записную книжку с формулами из будущего:
— Так… Высокопрочная низколегированная сталь с ниобием. Прочность в полтора раза выше обычной, при той же массе. А если добавить современные методы сварки, то можно добиться поразительных результатов.
В дверь осторожно постучали. Вошел Величковский:
— Леонид Иванович, вы еще здесь? Уже за полночь.
— Присядьте, Николай Александрович, — я подвинул к нему чертежи. — Как вам такой состав для турбинных лопаток?
Профессор надел пенсне, всмотрелся в формулы. Его брови поползли вверх:
— Это… это же абсолютно новый подход! Комплексное легирование, точный расчет фазового состава… — он поднял глаза. — Откуда это у вас?
— Теоретические разработки, — я пожал плечами. — Главное, что это работает. А вот здесь, — я показал следующий лист, — технология термической обработки. Закалка с последующим двойным отпуском.
Величковский покачал головой:
— Знаете, после истории с броней я уже не удивляюсь. Но это… это просто революция в металлургии! Такие стали перевернут всю промышленность!