Ответный удар
Шрифт:
Казаков почувствовал, как по спине, несмотря на жару, пробежал холодок:
— Какими же?
— О, всего лишь некоторые расписки… — Майер сделал паузу. — Кстати, вы знаете, что Алексей Петрович очень интересовался вашими… карточными успехами?
— Беспалов? — Казаков резко сел. — Откуда он узнал?
— У герра Штольца свои источники, — немец понизил голос. — И они утверждают, что в личном сейфе вашего руководителя уже готовится определенный документ. Очень неприятный документ, касающийся вашего отстранения.
Казаков
— Не может быть…
— Увы, — Майер развел пухлыми руками. — Но возможно, у нас есть решение. Есть люди, готовые не только уладить вопрос с долгом, но и щедро заплатить. Скажем, семь тысяч золотом? За определенные бумаги из того самого сейфа.
В парилке повисла тяжелая тишина, нарушаемая только шипением воды на раскаленных камнях. Казаков лихорадочно соображал.
Семь тысяч. Целое состояние. Можно не только рассчитаться с долгами, но и обеспечить себе безбедное существование. А Беспалов… что ж, он сам виноват. Нечего плести интриги за спиной.
— И… как это будет выглядеть? — наконец хрипло спросил он.
— О, совершенно безопасно, — Майер достал из простыни портсигар. — Вы просто передадите нужные документы. Все остальное мы берем на себя. Включая ваши расписки у герра Штольца.
— Мне нужно подумать, — пробормотал Казаков.
— Конечно-конечно, — немец поднялся. — У вас есть время до завтра. Потом, боюсь, герр Штольц будет вынужден действовать иначе.
Когда за Майером закрылась дверь, Казаков еще долго сидел неподвижно, глядя в одну точку. В голове лихорадочно крутились обрывки мыслей.
Беспалов готовит его отстранение… Но как он узнал о долгах? Неужели следил? А документы… да, у него есть ключ от сейфа. Технически это возможно…
Он вытер пот дрожащей рукой. Решение нужно принимать быстро. Или он сам нанесет удар, или его уничтожат. Третьего не дано.
За окном банного номера догорал весенний день.
Капкан начал захлопываться.
* * *
В просторном читальном зале Политехнического музея пахло пылью, кожаными переплетами и типографской краской. Солнце, пробивающееся сквозь высокие окна, золотило корешки технических журналов. За дальним столом Николай Александрович Пирогов, технический директор «Сталь-треста», склонился над свежим номером «Metallurgische Zeitschrift».
Я «случайно» столкнулся с ним между стеллажами:
— Николай Александрович? Какая приятная встреча!
— А, Леонид Иванович, — Пирогов приподнялся, близоруко щурясь сквозь пенсне. — Тоже интересуетесь последними немецкими разработками?
— Да вот, читаю о новых методах термообработки, — я присел рядом, раскрывая папку с чертежами. — Кстати, как вам идея использования молибдена для повышения прокаливаемости?
Глаза Пирогова заблестели. Я точно знал его слабое место. Истинный технарь, он не мог устоять перед обсуждением новых
— Любопытно, очень любопытно… — он склонился над схемами. — А вы пробовали добавлять хром для стабилизации карбидной фазы?
— Конечно. Смотрите, — я развернул графики. — Вот результаты испытаний. Трехкратное повышение износостойкости.
— Поразительно! — Пирогов схватил карандаш, начал делать пометки на полях. — Знаете, я давно говорил Беспалову, что нужно двигаться в этом направлении. Но он только о прибылях думает, о сиюминутной выгоде.
Я сочувственно кивнул:
— Тяжело, наверное, когда руководство не понимает технических перспектив?
— Не то слово! — он досадливо поморщился. — Вот вы используете новейшие методы, внедряете автоматику, а у нас… Беспалов с Казаковым только интриги плетут, думают, как конкурентов задавить. А о развитии производства кто думать будет?
— Да, слышал что-то об этом, — я сделал вид, что погружен в расчеты. — Говорят, они какую-то масштабную проверку готовят?
Пирогов вздохнул:
— Целую папку документов собрали, представляете? А толку? Ваша технология все равно лучше, я же видел результаты испытаний.
— Кстати, о технологии, — я достал еще один чертеж. — Вот любопытная разработка по автоматизации мартеновских печей. Хотел с кем-нибудь посоветоваться. Может быть, вы подскажите.
Следующий час мы провели, склонившись над схемами. Пирогов все больше воодушевился, глаза его горели. Он был в своей стихии, среди формул, графиков, технических решений.
— Знаете что, — когда обсуждение подошло к концу, Пирогов снял пенсне, устало протер стекла. — Вы удивительный человек, Леонид Иванович. С вами можно говорить о настоящем деле, о будущем металлургии. А у нас… — он махнул рукой. — Беспалов только о сиюминутной прибыли думает.
Я помедлил, словно колеблясь:
— Николай Александрович… простите за личный вопрос. Как ваша дочь? Слышал, она в Германии, на лечении?
Пирогов заметно помрачнел:
— Плохо. Совсем плохо. Берлинские врачи говорят, нужна сложная операция. А Беспалов… — он горько усмехнулся. — Знаете, сколько раз я просил повысить жалование, помочь с переводом денег? «Не время», «Потом», «Сейчас другие приоритеты»…
— В клинике профессора Шмидта? — я как бы между прочим достал записную книжку.
— Да… — Пирогов удивленно поднял глаза. — А вы откуда знаете?
— Я хорошо знаком с профессором. Работали вместе, когда я был в Германии. Кстати, у него появились новые методы лечения. Очень перспективные.
Руки Пирогова заметно дрогнули:
— Правда? Но это же… это очень дорого.
— Николай Александрович, — я понизил голос. — Давайте начистоту. Мне нужен толковый технический руководитель. Вам нужна возможность заниматься настоящей наукой. И еще нужны средства на лечение дочери. Я готов авансом перевести необходимую сумму в берлинскую клинику.