Отягощенные злом
Шрифт:
Абсолютно…
Я лихорадочно вспоминал. Ас-Суэйра — город на побережье Атлантического океана. В туристических справочниках ему отведен всего лишь один абзац, город небольшой, бывшая пиратская гавань, сейчас там рыбаки. И арабы.
— Ас-Суэйра. Этот город… что-то вроде нейтральной зоны. На побережье Атлантического океана, господин вице-адмирал.
— Что значит — нейтральная зона?
— Наркотики, Ваше Высокопревосходительство. Отсюда начинается их путь в Европу.
— Понятно, благодарю…
— Что они делают в этом городе?
— Они приехали с товаром, амир! Попросили
— Тогда зачем, черт возьми, им нужен был русский?
— Я не знаю, амир! Клянусь Аллахом, не знаю!
В любом случае по меркам криминального мира это было беспределом, и Фатех был вполне в своем праве, если бы с них спросил.
— Ты знаешь, где они сейчас?
— Да, эфенди! Есть место в горах!
— Вахадж! — заорал амир. — Вахадж! Иди сюда!
В кабинет протиснулся молодой здоровяк, чем-то неуловимо похожий на короля Касбы.
— Собирай всех! С оружием! Мы едем! Прямо сейчас!
— Да, отец…
— Ты поедешь с нами… — распорядился Фатех.
— Кажется, началось движение… — сказал оператор на «Александре Втором», отслеживая обстановку.
— Что у нас с группами в Танжере?
— Двенадцать человек на «Авроре».
— Пусть выдвигаются в западную часть города. Две группы по шесть человек. Машины арендовали?
— Так точно.
— Отлично. Пусть занимают позиции… скажем, на Сан-Франциско и здесь, на Рю д’Атлас. Тихо и быстро.
Меньше чем через час пять одинаковых черных внедорожников «Датсун» выехали из района Шарф, набирая скорость, рванулись к Арабской площади. Среди тех, кто сидел в машинах, были только родственники и даже сыновья Фатеха. А всего у Фатеха было двадцать детей: девять сыновей и одиннадцать дочерей. Двое из сыновей следовали в конвое.
Сам Фатех следовал в третьей машине, он был единственный, у кого с собой не было автомата. План был простой — найти этих сукиных детей и показать им, где раки зимуют. Вопрос даже не в русском. А в отсутствии уважения…
Фатех относился к числу тех мусульман, которые соблюдали и требовали соблюдать лишь те нормы Корана, соблюдать которые было приятно или выгодно, а во всем остальном на Коран, на шариат они плевали. Фатеху был нужен шариат лишь как средство запугивания всех остальных. Мусульмане, как и сицилийцы, держались вместе и поддерживали кровную месть, но в них было и кое-что иное, и это иное напрямую вытекало из Корана. Особая спайка, поддержка друг друга и презрение ко всем остальным — ведь они были правоверными, а все остальные были неверными. Уверенность в том, что жизнь неверного, его имущество, его женщины разрешены… В отличие от лицемерных католиков они творили преступления, полностью уверенные в своей правоте. Они грабили чужих, неверных, которых даже за людей не считали. Особый, присущий мусульманам фанатизм — многие считали, что, участвуя в преступной группировке и ведя преступный образ жизни, они становятся не уголовниками, а воинами Аллаха, которые борются против неверных. А венец жизни правоверного — шахада, то есть смерть в бою с неверными. Именно этот сплав качеств позволил их группировке, не такой уж и многочисленной, завоевать и удерживать самый лакомый кусок города Танжера — порт и припортовую территорию. Но сейчас Фатех понимал, что мафия попытается разобраться с ним не его руками. Они просто натравят на него русских. А это игра совсем другого уровня, ему в ней не выиграть…
Проскочили Арабскую площадь. Дальше дорога шла в Атласные горы, непредсказуемые
Выехали за город. Темнело.
— Куда?
— Прямо…
Машины неслись по отличной бетонке к блокпосту, отделяющему территорию Вольного города от территории Африканской Испании…
На таможенном посту на них даже и не взглянули. В принципе, правильно — вряд ли Мухаммед Фатех будет марать руки, лично занимаясь контрабандными операциями, а оружие, даже автоматическое, вряд ли было контрабандой, его было вдоволь и с той, и с другой стороны. Дорога шла в горы, качество ее было хуже, потому что выделяемые в Мадриде на дорожное строительство деньги благополучно уходили налево. Солнце садилось в горы, окрашивая их в богатый оттенками — от почти розового до охряного — желто-красный цвет…
Внезапно Мухаммеду Фатеху пришла в голову мысль, что он напрасно поехал в ночь, в эту глушь, даже с двадцатью вооруженными и преданными людьми. Горная дорога, дикие поселения Атласных гор — горцы здесь полные, конкретные отморозки, как, наверное, и любые другие горцы в мире. Но с другой стороны, он хозяин порта, и если горцы с ним поссорятся — то могут своей коноплей дома отапливать…
Шайтан их забери, как не вовремя…
Шайтан их забери…
Они свернули с главной дороги. Прошли мимо заправочной станции, достаточно большой, чтобы вместить те восемнадцатиколесные трансафриканские фуры, которые здесь начинают свой путь к Мысу Доброй Надежды. Заправка с двенадцатиметровой высоты навесом была ярко освещена, но на ней никого не было…
Сразу после заправки нормальная дорога оборвалась. Пошел раскручиваться выстроенный в семидесятые обнимающий горы серпантин. Прихотливая, извивающаяся дорога, обнимающая иссушенные солнцем и ветром горы, ныряющая в провалы и тоннели, ветром взлетающая вверх, чтобы перевалить через гребни. Местные горы были невысокими, полуразрушенными — Урал, а не Кавказ. Но и здесь жили горцы, упрямые и гордые люди, которые никому не позволяли помыкать собой и молились одному лишь Аллаху…
По этой дороге почти никто не ездил. В одном месте несколько крупных камней обвалились на дорогу. Охранникам пришлось выйти и сбросить их под откос.
Мухаммед Фатех нервничал, но не показывал этого.
За одним из поворотов была площадка, на которой могли разъехаться даже восемнадцатиколесные фуры. При прокладке дороги нашли относительно ровное место и сделали такую площадку, на которой можно разъехаться, других таких мест не было. Сейчас на площадке стояли два старых внедорожника «CJ5» с закрытыми кузовами и старый, «носатый» полноприводный трехосный «Мерседес» с наращенными бортами. Вооруженные винтовками и автоматами люди занимали позиции за ними и перед ними…
Светили фары…
Внедорожники остановились полукругом. Захлопали дверцы машин…
Мухаммед Фатех прошептал Фатиху — первую суру Корана, — как он всегда делал перед каким-то важным делом, даже не задумываясь над тем, что Фатиху обычно читают над покойными. Затем толкнул дверь машины. Один из охранников поспешно протянул ему его оружие — «вальтер МПК», который Фатех повесил себе на шею.
Трое — амир и по двое из личной стражи — медленно двинулись друг другу навстречу…
Они сошлись на освещенном фарами пятачке ровной, высушенной солнцем земли, не дойдя друг до друга всего нескольких метров. Остановились, смотря друг на друга, как самцы буйвола во время гона, придумывая, как половчее сбить с ног и опрокинуть друг друга…