Овладей мной
Шрифт:
— Для меня это не было пыткой, Эверли. — Я кладу руку ей на плечо и провожу пальцами вверх-вниз по ее стройному бицепсу. — Притяжение есть.
Она замирает и не произносит ни слова, кажется, полчаса. Я слышу, как она делает глубокий вдох, прежде чем прошептать:
— Наши эмоции переполняют нас. Травматический опыт заставляет нас чувствовать то, чего мы обычно не чувствовали бы. Все обостряется.
— Верно. — Я киваю головой, но добавляю: — Но это не значит, что эмоции ненастоящие.
Она снова прижимается
— По крайней мере, мы есть друг у друга. Не уверена, что выжила бы, если бы была одна.
Обычно мне было наплевать, что люди думают обо мне, но я отчаянно хочу узнать, о чем думает Эверли.
Вздохнув, я бормочу:
— У тебя есть полное право ненавидеть меня.
Она качает головой.
— Это моя вина, что ты оказалась в этом аду, — напоминаю я ей.
— Что есть, то есть, Алек. Я тоже облажалась, обменявшись одеждой со Светланой. — Она на мгновение колеблется, затем спрашивает: — Что бы ты сделал со мной, если бы мы не попали в засаду?
Господи.
Винсент решил бы либо высадить ее где-нибудь, либо отвезти домой. Если бы мы отвезли ее домой, неизвестно, что бы сделал папа.
— Не знаю, — честно отвечаю я. — Это зависело бы от Винсента.
— Как думаешь, с твоим братом все в порядке? — спрашивает она. — Мы не видели его с первого дня.
Я снова отвечаю:
— Не знаю. Он самый старший, поэтому на него ложится основная тяжесть пыток.
— Надеюсь, он жив, — шепчет она.
— Я тоже.
Мы снова замолкаем, и я вглядываюсь в темноту.
Внутри меня идет постоянная война за то, чтобы потребовать встречи с братом, но я знаю, что это только заставит их пытать нас. Не просить о Винсенте — лучшее, что я могу сделать в данных обстоятельствах.
Папа обычно заставлял нас всех смотреть, как он избивает одного из нас. Нам не разрешалось проявлять никаких эмоций, иначе он бы и нас избил. Он сказал, что тренирует нас на случай, если нас схватят. Чтобы мы не донесли на Братву.
Он также сказал, что это было сделано для того, чтобы научить нас не проявлять эмоций, потому что наши похитители использовали бы это против нас.
И все же, все, чего я хочу, — это потребовать встречи с братом.
Но годы воспитания удерживают меня от того, чтобы постучать в дверь.
Каким бы сильным я ни был, я не неуязвим. Я знаю, что это только вопрос времени, когда Проди либо убьет нас, либо того хуже.
Ты не можешь позволить ему сломать тебя морально.
Что бы ни случилось, ты, блять, должен это пережить.
— Проди хочет, чтобы я влюбился в тебя, — сообщаю я Эверли. — Он собирается использовать тебя, чтобы сломить меня.
Она снова отстраняется, и через секунду я чувствую, как ее руки шарят по моим плечам и шее, останавливаясь по обе
В ее голосе слышится отчаяние, когда она говорит:
— Ты не можешь позволить ему сломить тебя. Я не выживу без тебя.
Желая предупредить ее, я говорю:
— Чем дольше мы будем торчать в этой комнате, лишенные всего, кроме друг друга, тем быстрее у нас сформируется связь.
Ее голос звучит тихо, когда она отвечает:
— Я знаю.
— Как только Проди убедится, что я люблю тебя, они изнасилуют тебя.
Эверли обвивает руками мою шею и крепко прижимается своим телом к моему. Я чувствую дрожь, сотрясающую ее стройное тело.
— Не люби меня, Алек. Ты хорошо контролируешь свои эмоции.
Я закрываю глаза, рассказывая ей о том, что мы застряли в ловушке, которая ничего хорошего за собой не влечет:
— Если я не буду любить тебя, они убьют тебя. Твоя единственная цель — сломать меня.
Эверли всхлипывает и начинает рыдать у меня на груди.
— Я лучше умру, чем буду изнасилована ими всеми.
Я крепко обнимаю ее, и между нами воцаряется тишина, пока я сталкиваюсь с самым трудным решением, которое мне когда-либо приходилось принимать в своей жизни.
Если я не влюблюсь в Эверли, ее убьют.
Если я полюблю ее, ее изнасилуют. Вероятно, мне также придется выбирать, кого подвергнуть пыткам — ее или Винсента.
Я знаю свои пределы. Душевно я не переживу их пыток.
Глава 12
Эверли
Думаю, прошло уже две недели с тех пор, как нас похитили.
Единственный способ следить за временем — это когда нам разрешают сходить в туалет. Но дни сливаются воедино.
Я больше не испытываю голода, и мне трудно есть то немногое, что нам дают. Я всегда отдаю три четверти своей порции Алеку. Ему это нужно больше, чем мне.
Из-за нашей ситуации я не воспринимаю происходящее так, как обычно. Мой инстинкт самосохранения застопорился, и, честно говоря, кажется, что прошла целая жизнь с тех пор, как нас с Алеком принудили заняться сексом.
Ноготь на моем мизинце начинает отрастать, но Алек сказал, что на полное отрастание уйдет около восьми месяцев.
Порез на его предплечье почти полностью зажил, а вот ножевая рана затягивается. По крайней мере, нервы не повреждены, и он может шевелить всеми пальцами.
Вместо того, чтобы позволить травме захлестнуть меня, я больше волнуюсь из-за того, что через неделю должны начаться месячные. Или, может быть, это всего лишь пара дней. Я не могу сказать.
Я слышала, что у некоторых женщин не начинаются месячные, когда они страдают от недоедания или подвергаются сильному стрессу. Надеюсь, что так будет и со мной, потому что не представляю, что буду делать, когда начнется кровотечение. Не думаю, что итальянцы будут снабжать меня женскими средствами гигиены.