Овод
Шрифт:
Как только я покинула мерседес, переместившись в другой автомобиль, чувство спокойствия схлынуло, а тело сигнализировало об опасности. Отмахивалась, убеждая себя, что только Тимуру я нужна и только им любима. Но даже слова о свадьбе через неделю оказались неправдой. Он спешил, подталкивая меня к бракосочетанию и не позволив как следует подготовиться.
И вот сегодня я сказала «да» тому, кто мне бесконечно дорог. Последние два дня неосознанно проводила параллели с Оводом, сравнивая мужчин, и первый выигрывал по всем фронтам. Мне показалось, я видела на дне тусклого холодного взгляда
Он мне помог, я заплатила. Просто и без выкрутасов. Но два дня, проведённые на заднем сиденье, оказались настолько насыщенными, что время, которое я проторчала в квартире Тима, отдавало тоской. Сегодня утром привезли платье, Тимур натянул костюм, и мы помчались в ЗАГС. Муж пообещал праздник в ресторане, куда мы и направляемся.
Страшно волнуюсь, потому что знакомство с родителями Тима состоится по факту и будет как минимум странным, на мой взгляд. Но он стал моим мужем, а это ли не главное сейчас?
Через двадцать минут подъезжаем к отелю, лимузин останавливается у чёрного входа, и Тим показывает, что пора выходить.
– А как же банкет? Твои родители? Праздник?
– Я снял номер для новобрачных, – играет бровями, подмигивая и намекая, что первая брачная ночь будет действительно брачной. – Поднимемся, отдышимся и спустимся в ресторан, где уже всё готово.
Радуюсь и спешу за мужчиной, который несётся по узкому коридору, а затем тащит по лестнице наверх. Не спрашиваю, по какой причине мы не воспользовались лифтом и крадёмся, словно боимся быть пойманными, но действительно оказываемся в большом номере с балконом и гигантской кроватью. И пока осматриваюсь, Тим достаёт бутылку шампанского из ведёрка, открывает и разливает шипящую жидкость по бокалам.
– Милая, давай выпьем за нас, – шепчет, подавая бокал и обнимая, – чтобы наш союз принёс только счастье. Тебе и мне, – тянется к губам, врываясь языком и подчиняя себе.
Отвечаю, оплетая его шею руками, прижимаясь и чувствуя мужское тело – возбуждённое и горячее. Ещё немного – и мы никуда не пойдём, увязнув в друг друге и оказавшись на брачном ложе, украшенном лепестками роз.
– Выпей, – подталкивает бокал, заставляя делать большие глотки шампанского. Тороплюсь, неприятно поморщившись, когда колючие пузырьки щекочут в носу. – Ещё, – заменяет пустой, вручая второй.
– Нет, – отказываюсь, – эту ночь я хочу помнить…
Память подкидывает картинки хохочущего Овода, вдоволь поиздевавшегося надо мной и первым опытом. И пусть будет неприятно и даже больно, хочу чувствовать, принимать и видеть Тима.
– Мы ещё пойдём в ресторан. Ты не забыла, нас ждут гости?
Тимур говорит, но его голос словно вдалеке, скрыт плотной завесой, звучит приглушённо и тихо. Я в сознании, осматриваюсь, отмечая, что ничего не изменилось, но тело вдруг стало чужим, не подчиняющимся.
– Майечка, ты должна кое-что подписать. – Тимур тянет меня к столику, усаживая в кресло, а я, запутавшись в юбках, едва не падаю ничком, вовремя подхватываемая руками мужа.
– Что это? – Язык едва ворочается, но я чётко вижу листы перед собой и ручку, которая оказывается в руках.
– Это
– Смерти? – пугаюсь страшного слова, не понимая, почему подписывать нужно в день свадьбы.
– В жизни всё бывает. Твой отец умер внезапно, не подготовившись заранее. Я хочу быть уверен, что ты, моя любимая жена, – захватывает мои губы, увлекая в поцелуй, – не столкнёшься с ненужными проблемами.
– Хорошо, – отвечаю, соглашаясь с озвученными доводами, – где подписать?
– Здесь, – указывает пальцем, перелистывая страницу, – и здесь, – направляет мою руку, которая не слушается, съезжая в сторону, – ещё тут, – вновь шелест страниц. – Ещё три раза, и всё.
Вывожу «Потоцкая» на каждом листе, не вчитываясь в текст, пропечатанный некрупным шрифтом и расплывающийся перед глазами. Веки становятся тяжёлыми, Тим что-то говорит без остановки, подкладывая ещё бумаги и направляя меня.
– Какая послушная девочка… Мы знали, что всё получится…
– Мы… – выталкиваю короткое слово, не уловив смысл сказанного Тимуром.
Вынимает ручку, сгребает бумаги, складывая в папку. Совершаю попытку встать, рухнув обратно, растекаюсь по креслу, собираю пышные юбки, чтобы увидеть собственные ноги. Стремлюсь получить хотя бы визуальную опору, потому что пол плывёт, а обстановка превращается в тёмные неразличимые пятна.
– Тим… – шарю руками, не чувствуя мужа.
– Выпей… – вкладывает в мои пальцы бокал и направляет ко рту, заставляя делать глотки.
Не чувствую вкуса, лишь жадно пью, испытывая странную неутолимую жажду. Качаюсь на краю сознания, улавливая, как открывается дверь номера и раздаются шаги, а затем меня уносит в темноту.
Звон в ушах и боль в затылке не позволяют открыть глаза. Только после нескольких попыток приподнимаю веки, понимая, что нахожусь в горизонтальном положении. В нос врывается неприятный запах сырости, заставляя морщиться. Несколько минут просто смотрю в одну точку, а затем, собравшись с силами, сажусь. И делаю это зря, постанывая от пульсирующей боли и вновь закрывая глаза. Затылком чувствую прохладу, которая, кажется, унимает неприятные ощущения. Но ненадолго, потому что попытка осмотреться вновь возвращает к стонам.
Воспоминания обрываются в гостиничном номере отеля, где мы с Тимуром пили шампанское, а потом я, кажется, что-то подписывала… Или мне приснилось? Не найдя в закоулках памяти никаких дополнительных сведений, всё же оцениваю обстановку. Подвал. Мало того, подвал в доме отца, заставленный винными стеллажами со множеством бутылок, многие из которых стоят целое состояние. Отцу нравилось угощать своих, как сейчас понимаю, клиентов изысканным вином.
Осматриваю себя, отмечая свадебное платье и босые ноги. Откинув юбки, понимаю, что сижу на узком матрасе, старом и грязном. Не знаю, как, уснув в отеле, я затем оказалась здесь, но ничего хорошего это не сулит. Влада нас выследила и Тимуру пришлось пойти на уступки? Или того хуже – его убили, а меня забрали. Всё же мачеха не отказалась от мысли выдать меня замуж, даже при условии, что планирует выставить сейф на аукцион.