Озаренные солнцем

Герман Валентина В.

— От кого? — коротко спросил Плоидис.

— От виконтессы Вернотт.

Плоидис кивнул.

— Благодарю.

Паж скрылся за дверьми, и Плоидис, быстро развернув бумажку, взволнованно пробежался глазами по ровным строчкам.

«Ваше Величество,

Прошу, простите меня за то, что я сделаю, но у меня нет иного выхода. Без сомнения, Вы — лучший человек, которого я встречала в своей жизни; но мое сердце не позволит мне предать Диадру, а быть здесь и не быть с Вами — боюсь, это выше моих сил.

Я должна покинуть Вас, и я сделаю это, с сожалением и болью. Впрочем, на все воля Богов. Их пути неисповедимы — видимо,

все это к лучшему.

с уважением и любовью,

Илли».

Лишь дочитав записку, Плоидис сжал ее и бросился к дверям. Он стремительно преодолел коридор и, распахнув двери, оглянулся.

— Куда она направилась?..

— Вниз, к выходу, — паж указал в сторону лестницы, и Плоидис тут же устремился к ступеням, но мальчик добавил: — Это было почти час назад.

Король остановился, оборачиваясь, и паж, встретив его взгляд, опасливо втянул голову в плечи.

— Она просила передать Вам записку ровно в три, Ваше Величество.

Плоидис усмехнулся и покачал головой.

— Илли… — едва слышно прошептал он.

«О Боги, зачем…»

Заслышав шаги на ступенях, Плоидис обернулся с внезапной надеждой — но тут же разочарованно сощурился.

Это была Диадра.

— Ваше Величество… — она со слезами на глазах протянула ему письмо.

Он сокрушенно кивнул.

— Я знаю.

Он протянул руку к ее письму, с бессмысленной надеждой, словно еще несколько ее строк могли изменить что-то для него.

— Вы позволите?..

— Конечно.

«Ди, прости меня, — писала Иллиандра. — Я не хотела делать тебе больно, но сделала это — так получилось. Это была моя чудовищная ошибка — ты можешь никогда не простить мне ее, я знаю, но я клянусь, что никогда не обманывала тебя, никогда не пыталась завоевать его сердце у тебя за спиной. Да, я влюбилась в него, но это не главное — я никогда и никому не сказала бы об этом; сейчас дело в другом. Он сказал мне, что любит меня, Ди, понимаешь? Что мне было делать? Мне было так тяжело совладать с моими чувствами… Прости…

Мне теперь тяжело будет оставаться здесь, зная, что он любит меня — и что ты его любишь, и что я всеми силами подогревала эту твою любовь. Поэтому, Ди, я ухожу. Неважно, куда, не ищите меня. Но я должна покончить с этой историей.

Я надеюсь, что ты поймешь меня, поймешь, что я не хотела причинять тебе боль и, больше того, что я никогда не смогла бы предать тебя.

Прощай, Ди».

Плоидис закончил читать и просмотрел письмо еще раз, и еще, наблюдая, как менялся стиль его от начала к завершению, и словно видел, как Иллиандра приходила в себя, и писала все красивее и тверже, и вновь становилась собой: сильной и способной совладать со своими чувствами.

Он поднял глаза на Диадру.

— Она ведь вернется? — спросил он с надеждой, которая, он знал, была бессмысленной. — Обдумает все, успокоится и через пару дней вернется?..

Диадра хотела бы, чтобы он был прав. Но она слишком хорошо знала Иллиандру. И она, вздохнув, ответила:

— Нет, Ваше Величество. Она не вернется.

Глава 11. Несвободные

Иллиандра сбежала из замка так быстро, что даже не успела подумать, куда ей идти. Возвращаться домой было нельзя: ее наверняка будут искать, а дома — в первую очередь. Нужно будет написать родителям, чтобы не волновались, подумала Иллиандра. Но куда идти, где спрятаться?..

Друзей в Авантусе у нее не было, разве что…

«Элеонора!»

Иллиандра воспряла духом. После нападения на Авантус дом графа Белтар в столице был разграблен и сожжен, как и большинство в квартале знати. Пока прислуга занималась восстановлением дома, Элеонора с родителями жила в родовом поместье к северу от Авантуса. Туда и решила отправиться Иллиандра.

До поместья было несколько дней пути, и уже на следующее утро Иллиандру начало охватывать смутное сожаление оттого, как поспешно она приняла столь непростое решение. Предать сестру — или отвергнуть любовь того, кто был безраздельным королем ее сердца?.. Она сделала свой выбор не колеблясь, но теперь, сотню раз обдумав все снова и снова, не могла устоять перед слабостью представить, как все могло повернуться, останься она в Авантусе. Плоидис, очевидно, дал бы ей время; Диадра, вероятно, отошла бы в сторону, не позволив себе чинить препятствия чужому счастью, и они с Плоидисом в конечном счете смогли бы быть вместе… Впрочем, смогли ли? Могла бы она, Илли, оказаться настолько слабой и бессердечной, чтобы пойти по этому пути? Смогла бы беспечно наслаждаться своим счастьем с Плоидисом, забыв, как жестоко при этом поступила с подругой?.. О нет, нет; очевидно, для ее сердца любой компромисс в действительности стал бы предательством.

Ведь Диадра никогда не поверила бы, что Илли не пыталась обмануть ее и в самом деле ни секунды не верила, что Плоидис может всерьез испытывать к ней какие-то чувства. Ей казалось, они с Диадрой были одинаково наивны, влюбившись в того, кто был недостижимо выше, и она искренне не предполагала, что ее бессмысленное, безнадежное влечение внезапно найдет ответ. Она никогда не пыталась завоевать его, она ни за что в жизни не позволила бы себе отнять его у Диадры, если бы только полагала, что это было возможно. Но она была совершенно убеждена в обратном, и потому ей казалось таким невинным ее стремление безмолвно наслаждаться каждым мгновением, проведенным с ним рядом — но Боги, неужели она не должна была позволять себе даже этого?..

И в конце концов, несмотря на все мечты и сожаления, она все сильнее убеждалась в том, что ее решение было верным. Как бы ни хотелось ей в минуты слабости забыть обо всем и велеть возничему повернуть обратно, она знала, что сердце ее не позволит ей строить счастье на том, что она считала предательством. Отныне все, что было дорого ей в Авантусе, останется там, за его стенами.

Возможно, навсегда.

Иллиандра остановилась в таверне, принадлежавшей к землям поместья Белтар, и отправила Элеоноре записку с просьбой принять ее к ужину. Всего через час она получила радостный ответ подруги, не ожидавшей гостей в такой глуши.

За ужином говорили о пустяках, однако Иллиандра заметила огонек нетерпения в глазах Элеоноры, которой явно хотелось узнать, что она делала так далеко от Авантуса. Граф и графиня Белтар оказались очень гостеприимны и предложили гостье остаться на ночь. Иллиандра, уже несколько дней не видевшая свежей постели, с некоторой неловкостью согласилась.

Лишь только закончился ужин, Элеонора предложила показать Иллиандре ее комнату, и, оказавшись там, набросилась с расспросами.

— Как ты здесь оказалась? — спросила она. — Ты сказала, что едешь к родителям, но ведь Борреналь на юге!