Ожидание
Шрифт:
Пятнадцать лет прошло с тех пор, но я все еще помню ту ночь. Тускло мерцает керосиновая лампа на столе. Рядом с лампой — полная миска воды, куда время от времени опускается большая, горячая ладонь Георгия. Вода в миске постепенно убывает. Медленно и точно — рубль в рубль — подсчитываются деньги…
После того редко приезжал Георгий в город, так был занят овцами. А последние восемь лет я и вовсе не видел его.
Я побывал на нескольких кочевьях овцеводческой фермы колхоза села Уканамхаре, но все как-то так получалось, что я не попадал в бригаду Георгия Башарули.
Я собрал уже довольно много сведений о достижениях
— Да ты сам проведай его, он обрадуется очень, — сказал председатель.
На зимних пастбищах у уканамхарского колхоза было два своих грузовика, но эти машины и без меня вечно были заняты. В общем пришлось мне опять же просить заведующего ветеринарным участком, и Дмитрий дал мне свою машину.
На следующее утро я приехал в бригаду Георгия Башарули. Уже издали заметил я в дверях красную скалу.
— Мераб?! Здравствуй, откуда ты взялся? — восклицает обрадованный Георгий и пожимает мне руку. По силе рукопожатия, чувствуется, что Георгий — и впрямь все еще красная скала, как встарь.
— Да вот, — говорю, — приехал по таким-то и таким-то делам…
Георгий повел меня в дом. В чисто побеленной комнате стоял вкусный запах горячего хлеба. Дежурный повар клал на лоток свежеиспеченные буханки. Из кипящей кастрюли с бараниной шел пар.
— Обед готов, — крикнул повар.
Еще немного, и со звуками радио смешалось постукивание ложек и ножей. С аппетитом обедали пастухи Георгия Башарули. На стене напротив я заметил «Обязательство», взятое бригадой Красного Георгия. Там же на красном полотне большими белыми буквами было записано: «Не пожалеем сил для полного сохранения приплода овец!». Члены бригады кончили обедать, попрощались со мной и пошли в овчарню сменять товарищей…
Долго проговорили мы с Красным Георгием, рассказывали о себе…
— От каждой сотни овцематок девяносто шесть ягнят должны увести в колхозные овчарни…
— Шерсти, вместо плановых трех, сдадим по четыре килограмма с овцы…
— Взяли обязательство сдать с овцематки по четыре килограмма сыра…
Солнце, уставшее за день от борьбы с облаками, медленно садилось за Ногайской степью. Неутомимый и несломленный Красный Георгий оставался победителем на поле боя.
Колхоз села Уканамхаре Ленингорского района. Председатель — Читишвили, заведующий фермой — Читишвили. Один бригадир — Читишвили, другой бригадир — тоже Читишвили. Один старший чабан — Читишвили, другой старший чабан — Читишвили, третий старший чабан — Читишвили. Один пастух — Читишвили, второй пастух — Читишвили, третий — Читишвили, четвертый — Читишвили, еще Читиншили, еще и еще…
«Чити» — это птица…
Когда на родине начинается весна, птицы пересекают моря и горы; отдохнут дорогой, поклюют травку, напьются воды и снова взмоют в небо, пролетят несколько дней — и вот они уже дома, вьют гнезда у себя на родине…
В первых числах мая самыми последними выходят Читишвили на дорогу, ведущую в Грузию. За три недели пройдут они свои восемьсот тысяч метров и к концу третьей недели увидят сверху ленингорские овраги. Снимут шапки, припадут к холодным родникам ущелий Девяти братьев и Ксани, потом встанут, поднимут глаза на вознесшиеся
Пока и впрямь не больше птичьих гнезд дома всех Читишвили, но взоры, обостренные разлукой и ожиданием, даже из такой дали отличают черноглазых девчонок от сероглазых, видят уже молодых жен с тремя птенцами на сильных руках, матерей со слезами радости на морщинистых щеках, отцов, окутанных дымом трубок.
По горному подъему идут Читишвили в свою деревню. Идет в гору бригада Читишвили — бригада коммунистического труда…
Но об этом пока рано говорить. Бригада коммунистического труда Читишвили, вместе с другими бригадами своей колхозной фермы, находится еще на зимних пастбищах в Ставропольском крае.
Я стою перед стенгазетой в жилище бригады Читишвили, хочу до прихода бригадира выписать несколько интересных мест из заметок пастухов.
Газета называется «Уканамхарский овцевод». Под заголовком нарисованы два барана тушинской породы с замысловато закрученными рогами. Художник допустил небольшую неточность: ни на одной ферме Ленингорского района вы уже не увидите тушинской овцы. Лет пять-шесть назад еще можно было найти несколько экземпляров этой породы. Но теперь на овцеводческих фермах содержат только тонкорунных и полутонкорунных овец.
Читаю передовицу:
«…Нет сомнения, что колхозники нашей фермы, вдохновленные историческими решениями XXI съезда партии, не пожалеют своих знаний и опыта для дальнейшего развития овцеводства. Мы все сделаем, чтобы к 1965 году увеличить поголовье овец вдвое, а производство шерсти — в 1,7 раза».
Следующая статья призывает колхозников «полностью сохранить полученный приплод». «…Сейчас очень ответственный период в овцеводстве. Начался окот, от успешного завершения которого очень многое зависит в росте поголовья овец. Колхозники нашей фермы еще с первых чисел января стали готовиться к окоту. Они своевременно подготовили ягнятники, позаботились об их дезинфекции. Наша ферма обслуживается тремя бригадами. В каждой бригаде в достаточном количестве имеется сено, подвезенное к жилищам. Имеются также концентрированные корма.
В успешном проведении окота и полном сохранении приплода главную роль играют рабочие. Поэтому основной заботой правления колхоза и руководства фермы было укомплектование бригад более опытными пастухами.
Лучше всех подготовилась к окоту бригада Давида Читишвили. Члены бригады, ознакомившись с последними решениями партии, взяли обязательство успешно провести окот и от каждой сотни овцематок получить и вырастить девяносто шесть ягнят…
Члены бригады № 1 на своем собрании приняли решение добиться звания бригады коммунистического труда и великие задачи, поставленные семилетним планом, выполнить в шесть лет…».
Я читаю еще одну заметку, просматриваю уголок юмора. «Смейся и смеши» называется четвертый столбец стенгазеты.
«Давид Читишвили спросил у Шакриа Читишвили, старейшего чабана в бригаде:
— Дядя Шакро, почему ты не бреешься, разве у нас бритв не хватает?
Дядя Шакро ответил:
— Во-первых, окот начался, и мне некогда бриться, а во-вторых, раз уж я приступил к окоту с бородой, то без бороды ягнята меня не узнают, дичиться станут.
— Значит, сбреешь, когда кончится окот, правда, дядя Шакро?