Пацаны, не стреляйте друг в друга
Шрифт:
– Но есть ты? – провокационно спросил он.
– Да, есть я. И я очень похожа на свою маму...
– Похожа. Но я не похож на того, прежнего молодого лейтенанта. Я тебе в отцы гожусь...
– Ничего страшного.
– Как будто тебе все равно... Однажды ты уже говорила, что готова принести себя в жертву.
– Может быть... Поверь, все очень серьезно.
Агата смотрела на него широко раскрытыми глазами. Сколько детской наивности в ее взгляде, но вперемешку с горячим чувством.
– Это сейчас тебе так кажется, – покачал он головой. –
– Родители будут помогать, – как о чем-то уже решенном сказала она.
– Умнее ничего не придумала? – Панфилова не столько раздражал этот разговор, сколько забавлял. – Твои родители? Мне?
– Ну, не будут – и не надо. Так проживем.
– Ты в институт поступишь учиться. Студента молодого найдешь, богатого. Влюбишься, проклянешь меня...
– Не влюблюсь... И почему именно богатого?
– Поверь, я знал много женщин, и лишь одна из десяти была бы рада раю в шалаше. А может, одна из двадцати. Или даже из сотни...
– Вот я и есть одна из сотни.
– Что, и не хотела бы в роскошном дворце жить, с колоннами, с золотыми люстрами? Швейцары в ливреях, лакеи на запятках кареты с «роллс-ройсовским» мотором, парки, фонтаны, крутые берега, океан. На причале мегаяхта, сто шестьдесят метров длиной...
Панфилов смахнул со стола флакон, сделал два больших глотка прямо из горлышка. Хотел бы он сейчас оказаться в таком дворце посреди океана...
– Да, на яхте бы я покаталась... Сколько, сто шестьдесят метров длиной? Разве такое бывает?
– Бывает... В моих фантазиях...
– Да? Тогда и в моих тоже...
– Там не просто яхта, там целый город. И этот город принадлежит только тебе одной...
– И мне!.. Я же могу быть твоей женой. В своих фантазиях... И в твоих тоже...
– Насчет своих не знаю...
– А ты представь меня на этой яхте. И себя. Только ты и я. Ты в капитанской форме, я в мини-бикини у бортика огромного бассейна. Ты видишь, как я вхожу в воду, видишь, как исчезает в ней купальник... Видишь?
– Вижу, как ты заходишь домой. Как мама задает тебе трепки!
Воспользовавшись расслабленностью Агаты, Панфилов ловко подхватил ее на руки, оторвал от стула, вынес на улицу.
– Отпусти! Не хочу домой! – верещала девушка.
Но все же он смог водрузить ее на лодку. Сам сел за руль, доставил ценный груз к дому. Но на руки матери передавать не стал. Агата сама выскочила из лодки на пристань и, весело помахав ему рукой на прощание, побежала домой.
Панфилов почувствовал себя щукой, попавшей в шелковые, но по-рыбацки жесткие сети...
Глава тринадцатая
Особняк из оранжевого кирпича построен был совсем недавно, хозяева в нем почти не жили. Превосходный ремонт премиум-класса,
Балконов было три, один из них, самый маленький, выходил на дом Максютовых. Панфилов достал из кармана сигарету, закурил.
Соседний дом совсем рядом, каких-то пятнадцать метров. Сегодня в нем много людей, но вид у него траурный и заброшенный. Все окна наглухо зашторены, во дворе женщины в черных платках, мужчины с мрачными лицами.
Вчера здесь в последний раз ночевала покойная Алла Максютова. Сегодня ее похоронили на сельском кладбище. Поминки в колхозной столовой для обычных людей, продолжение тризны в самом доме, для особо избранных. Панфилов не мог проникнуть взглядом сквозь шторы в окнах, не мог посмотреть, что происходит сейчас в доме. Но точно знал, что там находятся сын Максютовой и сестра новопреставленной Аллы, незабвенная Нонна Рощина.
Неплохо было бы поговорить с Ярославом. Хотя сведущие люди уверяли Марка Илларионовича, что он не причастен ни к одному из убийств, он бы хотел заглянуть в глаза молодого человека. Но в соседский дом он идти не решался. Во-первых, его туда никто не приглашал. А во-вторых, там Нонна, вот кого бы он не хотел видеть – ни сейчас, ни вообще...
Он поднялся с кресла, зашел в дом. Еще раз обошел все комнаты. Неплохо здесь, жить можно. И нужно. Ведь рядом живет Настя... Панфилов по-прежнему был полон решимости отбить ее у мужа.
Соловьиная трель входного звонка нарушал его покой. Он включил телевизор, вывел на экран изображение. Возле калитки стояла Нонна. Он молчал, но она как будто почувствовала, что он смотрит на нее.
– Панфилов, ау! Я знаю, что ты здесь! Открыва-ай!
Она была все так же хороша собой, как и прежде. Зрелая ухоженная женщина с хорошей фигурой. Волосы роскошные, гораздо лучше, чем раньше. Хотя на парик вроде не похоже. Наращенные волосы. И губки как будто силикончиком сдобрены. Ушки пластикой подправлены. «Тюнинговая» красотка... Но в любом случае эта стильная штучка могла вызвать интерес у мужчин. И главное, зависть у женщин. Что, если Настя знает, кто сейчас находится в соседнем доме? Что, если она наблюдает за ним из окна? Тогда она увидит, кто пожаловал к Марку в гости. Может, заревнует?
Возможно, его посетила не самая умная мысль. Но калитку он все же открыл, впустил Нонну в дом.
От нее пахло вином, ладаном и французским парфюмом. Похоже, выпила она немало.
– Панфилов, а я тебя сразу узнала, – с шальной искоркой в пьяных глазах сказала она. – Смотрю, на балконе стоишь. Важный такой, в форме... Ну, мужик, уровень тестостерона зашкаливает... Смотришься здорово. Прямо как генерал... А все-таки ты всего лишь капитан...
– Что тебе надо? – спросил он достаточно грубо для того, чтобы она почувствовала его немилость к собственной персоне.