Падение Адама

Браун Сандра

— Привет, — сказала она, непривычно смутившись.

— Привет.

— Одобряю. — Лайла указала на его выбритое лицо.

— Я тоже. — Он отметил ее скромный наряд — джинсы и кроссовки.

— Я подумывала надеть бурнус или чадру, но, откровенно говоря, Кэйвано, в них жарко, неудобно, да еще беспрестанный зуд от этого материала. Так что, если не возражаешь…

Он засмеялся.

— Ты сумасшедшая. — Постепенно улыбка его угасла, лицо посерьезнело. — Тебе, наверное, было больно?

— Что?

— Щетина.

Когда я целовал тебя. Я не сделал тебе больно?

Пунцовый цветок на майке вновь пришел в движение, на сей раз по другой причине.

— Так, немного поцарапал, кажется, э-э-э… Да, в общем, ерунда.

На какое-то мгновение их взгляды встретились.

Наконец он выдавил:

— Прости, что я не сдержался.

— Все нормально. — Она нервно потерла ладонями по джинсам и резко переменила тему: — Ты здорово удивил доктора. Он мне рта не дал раскрыть, все говорил и говорил о твоем потрясающем прогрессе. Ты сразил его каким-то трюком, который не показывал мне?

— Иди сюда.

Она приблизилась к кровати. Адам задрал простыню, и Лайла охнула от изумления, увидев на нем белье, причем поражали не так сами трусы, как те невероятные усилия, которые пришлось затратить Адаму с Питом, чтобы добиться результата.

— Смотри скорее.

— «Келвин Кляйн», — прочитала она разочарованно. — Я вообще-то не очень разбираюсь в «фирме».

— Да не на мое белье. Смотри сюда.

Она перевела взгляд на мышцу бедра и уловила едва заметное сокращение.

— Браво! — Лайла расплылась в улыбке и захлопала в ладоши. Но от ее взгляда не ускользнула обильная испарина на лбу — такое незначительное усилие стоило ему огромных усилий, но ничто не могло омрачить эту минуту.

— Как насчет пары-тройки упражнений на расслабление?

— Отлично.

— Какая прыть! Не рано ли? Мы скоро займемся тяжелой работой.

Сначала она долго массировала ему суставы, потом развернула бедра и плечи в разные стороны. И в этот момент неожиданно спросила:

— Кстати, кто такая Лукреция?

Он резко повернул голову и посмотрел исподлобья.

— Кажется, я задела за живое?

Откуда ты о ней знаешь?

— Отнюдь, поэтому и спрашиваю. Доктор доставил тебе целый мешок почты. Я заглянула внутрь, и на первых трех конвертах значился обратный адрес в Швейцарии и повторялось имя — Лукреция фон какая-то там.

— Всего лишь женщина, с которой я встречался.

— Встречался?

— Не лукавь, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — сердито пробурчал он.

— Ясное дело: «встречался» — значит «спал с ней».

— Тебе-то что?

— Ничего. Просто ума не приложу, кто мог бы назвать своего ребенка Лукрецией.

— А я не знаю никого, кто назвал бы своего ребенка Лайлой.

Ей хватило сил рассмеяться.

— Прямо в яблочко! Слава Богу, у меня

перед именем нет никакого «де».

На мгновение он засмотрелся на ее лицо, внимательно изучая его черты, особенно рот.

— Трудно сказать, может, это тебе и подошло бы.

На Лайлу накатила горячая волна, но она отнесла это на счет своей слишком продолжительной солнечной ванны. В отличие от Элизабет ей никогда не грозила краска смущения.

— Эта твоя Лукреция случайно не связана с Лукрецией Борджиа?

— Она — нет, но ты, кажется, очень тесно. О черт, только не это! — Ругательства сыпались из него как из рога изобилия.

Лайла пыталась под нужным углом согнуть его ногу в колене, но сустав не поддавался. Она нажала посильнее. Адам заскрежетал зубами и со свистом выпустил воздух.

— Больно?

— О, черт, да, это… — Он метнул на нее быстрый взгляд. — Тебе весело?

— Конечно, тупица. Давай попробуем вместе. Придет день, когда ты попытаешься согнуть его, а я буду тебе мешать. Это когда ты окончательно меня возненавидишь.

— Поставь меня на ноги, Лайла, и я буду сгорать от любви.

Минуту-другую они пристально смотрели в глаза друг другу.

Лайла не выдержала первая и постаралась отшутиться:

— Как же, дождешься. Все так говорят до выздоровления и тут же забывают после.

Она еще несколько раз попыталась по очереди согнуть ему обе ноги. Пришлось изрядно попотеть. Но и это было еще не все. Вдвоем с Питом они переложили Адама на наклонный стол, и, привязанный к нему ремнями, он стоял так в течение получаса.

— Ты ведь сачковал, сознайся, Кэйвано?

Он улыбнулся, похоже, чрезвычайно гордясь самим собой.

— Я делал то же самое в больнице перед отъездом, причем дважды в день.

— Вот видишь, покидать ее было действительно глупо.

— Я не нашел это занятие приятным.

— Ладно, одно то, что ты хоть что-то делал, — уже хорошо. Пожалуй, пора перейти к делам повеселее и поинтереснее.

Наконец, вновь растянувшись на своей кровати, он с облегчением вздохнул:

— Я вечно боюсь свалиться с этой штуковины. Слава Богу, все закончено.

— Рано радуешься, Кэйвано. Считай до пяти, мы приступаем!

Лайла размашисто распахнула дверь и так же театрально на секунду исчезла. Затем торжественно въехала в комнату на кресле-коляске.

5

— Би-би. — Лайла сделала в кресле-коляске несколько кругов по комнате и остановилась у кровати Адама. С очаровательной улыбкой, подражая гнусавому рекламному агенту, она произнесла: — У него множество достоинств: прекрасные амортизаторы, стандартное оформление, силовой привод. Скорость перемещения невелика. Да, сэр, вы не прогадаете, если вложите деньги в эту малютку.