Падение Аккона
Шрифт:
Конечно, были капитаны и владельцы судов, которые не заглядывали в кошельки горожан и делали все, чтобы спасти как можно больше людей. Однако их возможности были слишком малы, а толпа в гавани — слишком велика.
Главная же беда заключалась в размерах кораблей: не хватало больших торговых или военных галер, способных взять на борт сразу несколько сотен беженцев. Суда, отправлявшиеся в многодневный переход к Кипру, были переполнены пассажирами и грузом. Осадка перегруженных судов была слишком велика, из-за этого они теряли маневренность и скорость, а их пассажиры рисковали стать жертвами вражеских кораблей,
Когда обвалилась стена возле Новой башни, мамелюкам впервые удалось преодолеть внешнее кольцо укреплений и закрепиться на этих развалинах. Защитники города не сумели отогнать противника и были отброшены за внутреннюю стену. Тамплиеры и иоанниты ценой тяжёлых потерь сумели отразить атаку на ворота Святого Антуана и предотвратили вторжение врага в город. Но Аккон всего лишь получил отсрочку. Численное превосходство мамелюков было огромным. Их камнемёты теперь стояли совсем близко. Глыбы, поражавшие крепостные башни, методично разрушали их, а в крепостной стене, ставшей теперь такой хрупкой и податливой, образовывались все новые бреши.
Утром 18 мая султан эль-Ашраф Халил собрал все свои войска и приказал нанести Аккону смертельный удар. На штурм были брошены все до единого воины, каждый камнемёт и каждая осадная башня.
Линия атакующих растянулась вдоль всего участка стены от ворот Святого Антуана до Башни патриарха, стоявшей на юге вблизи бухты. Главный же удар вражеских отрядов, которые бились о городские бастионы, подобно морским волнам, пришёлся на Проклятую башню. Здесь суждено было совершиться вторжению мамелюков в город.
Час падения Аккона пробил.
5
Картине последнего и решительного сражения за Аккон суждено было стать одним из самых мучительных воспоминаний Герольта и его друзей. Да и каждого из немногих счастливчиков, спасшихся в тот день, до конца жизни сопровождали призраки мусульманского войска, идущего в атаку, и память о неописуемом шуме, которым сопровождалось наступление.
В то утро Аккон огласили не только крики почти ста тысяч мусульманских воинов, махавших мечами и саблями. Штурму сопутствовал оглушительный грохот почти трёхсот барабанов, качавшихся на верблюдах, завывания труб и звуки литавр, которыми подбадривали наступавших.
Чтобы прикрыть пехоту, лучники посылали в город настоящие тучи стрел — их количество могло на несколько секунд закрыть небо. К стрелам добавлялся смертоносный град горшков с греческим огнем. Пожары бушевали повсюду. А клин из воинов-мамелюков неудержимо вгонялся в стену возле Проклятой башни.
Здесь бой шёл с утра до полудня. Защитники Аккона из последних сил удерживали этот участок стены. Но наконец, сирийские и кипрские рыцари, дравшиеся возле Проклятой башни, дрогнули. На место каждого поверженного мамелюка, казалось, заступали три, а то и четыре новых врага, презирающих смерть. Неумолимо шаг за шагом рыцари отступали к воротам Святого Антуана, под ударами кривых сабель и копий их ряды становились все реже.
Герольт, Морис, Тарик и Мак-Айвор входили в соединённый отряд иоаннитов и тамплиеров, спешивший
Мамелюкам удалось обрушить подкопанные ими ворота Святого Антуана. Вражеские отряды ворвались в предместье Монмусар и смяли позиции защитников города западнее замка. В кварталах за внутренней стеной завязалась ожесточённая схватка. Улица за улицей превращались в поле кровавой битвы — рыцари и туркополи отчаянно защищали каждый переулок и каждый дом. С помощью осадных башен мамелюки пробрались на стену восточнее Английской башни и начали медленное, но неуклонное продвижение в квартал немцев.
Четыре товарища не расставались и в хаосе сражения. Они образовали собственную маленькую фалангу, чтобы при необходимости выручать друг друга. Их лёгкие обжигал раскалённый воздух, а руки изнемогали от тяжести мечей — казалось, они потяжелели втрое. С каждым часом становилось все труднее отражать наступление неизменно свежих сил противника. Новые мамелюки заменяли павших так быстро, что их войско казалось неиссякаемым.
В потрескавшихся щитах тамплиеров торчали обломки десятков стрел, а края щитов были изрублены вражескими саблями. Мусульманские клинки и сабли оставили не одну вмятину на их шлемах. Пересохшие горла жаждали воды, пот градом катился по лицам, а мокрая одежда под кольчугами липла к телу.
Рядом с ними дрались великий магистр тамплиеров и Матфей де Клермон, маршал иоаннитов. Вместе с другими рыцарями они защищали каждую пядь земли. Однако и им не удалось удержаться на своих позициях. Во второй половине дня они отступили с остатком отряда.
Копье выскочившего как из-под земли мамелюка пронзило тело Гийома де Боже. В тот же миг удар тамплиерского меча сразил нападавшего. Но великого магистра это не спасло. Щит и меч выпали из его рук, когда он покачнулся и упал за спинами своих подчинённых, тотчас же сомкнувших ряды.
Казалось, само небо облачилось в траур. Туча, давно подплывавшая к городу с северо-востока, накрыла солнце темно-серой пеленой.
Четыре товарища переглянулись.
— Думаю, время настало! — задыхаясь, крикнул Герольт.
Морис кивнул:
— Да, пора подумать о том, что мы обещали аббату!
Стены Аккона уже давно захватил неприятель.
Действительно пора было вспомнить о данном слове. Слишком очевидной стала опасность попасть в окружение мамелюков и не найти выхода к церкви аримафейца.
— Братья, отнесите его в безопасное место! — крикнул Матфей де Клермон. — Ни при каких обстоятельствах он не должен попасть в руки врага. Ни живым, ни мёртвым!
Четверо хранителей Грааля оказались первыми из решивших последовать этому призыву. Они подбежали к лежавшему на земле великому магистру. Гийом де Боже обеими руками держал копье, пронзившее его живот. На его белой мантии расплывалось кровавое пятно.
— Сломайте древко! — попросил Гийом де Боже. Лицо его искажала боль. — Быстрее! Больше мне уже ничто не поможет! Сегодня я предстану перед Господом.