Падение "ангелов"

Кирнос Степан Витальевич

— Нет-нет, — ехидно улыбнулся Фемистокл. — Лишь воздавал хвалу вашему Канцлеру, да будет благостно его имя.

— А что вы вообще делаете в кабинете Консула, господин Мастер-защитник? — неожиданно разразился вопросом капитан. — Я прошу простить мою дерзость, господин Консул, но этот человек должен после битвы вместе со своим Афинским Корпусом вернуться в свой город.

— Я обсуждал с вашим Консулом стратегические особенности вчерашней операции. Делился военным опытом, можно так сказать. А вы… не хотите ли прогуляться? — перевёл тему Фемистокл и поднялся с кресла. — Я, пожалуй, пойду.

Данте

перевёл лик на своего командира, став того сверлить тяжёлым буравчатым взглядом, на что получил твёрдый ответ:

— Капитан, я вам всё сказал. Через месяц дадите окончательный ответ, а сейчас я вам приказываю отдыхать.

— Есть, отдыхать.

Капитан лишь слегка покланялся и поспешил на выход, не заметив для себя, как оказался в прохладном коридоре с человеком, который ниже его примерно на пол головы.

— Пойдём, пройдемся, — приложив руку к спине Данте, слегка его, подтолкнув, пошёл Фемистокл, и они вдвоём вышли на улицу.

Данте ощутил, что холод штаба сменился на тепловую волну, неприятно ударившую в лицо. Валерон ощутил весь нагнетающий жар утра, который медленно перетекает в день, однако тут же его отвлёк недавний знакомый, который схватив его зав рукав, оттянул подальше у солдат, и они встали в метрах двадцати от огромного здания, предоставив себя полностью на растерзание солнцу.

— Фух, вот это я понимаю погодка, — утёрся Фемистокл. — Прям как у меня на родине, в Аттике.

— Вы ведь были Мастером-защитником Афин до прихода императора? Что же вас заставило перейти на нашу сторону? Да и почему вы до сих пор носите этот статус?

— О, мальчик, я смотрю, в политике ты совсем не разбираешься? — почем бороду, с хитрецой улыбнулся мужчина. — Тебе бы да пару раз со мной на Конгресс Городов Свободной Эллады, да посмотреть на то политиканство.

— Давайте к ответу на мой вопрос, — сердито сказал капитан, сложив руки на груди.

— Да, давай. Знаешь, только ваш Канцлер смог остановить ту бойню, которая развернулась у меня на родине. Мы были готовы друг друга истерзать в политических дрязгах и спорах. Кем мы были? Просто кучкой государств, грезящих о величии древности. А титул, ты спрашиваешь… это просто знак уважения афинян и моё положение. Ведь я назначен ответственным советником за оборону города, в случае нападения.

— А что же свобода? Все государства, с которыми мы бились, держались за свою власть, веру и устройство, прикрывая её свободой. Лига Севера, Сицилийское Княжество, Иллирийская Тирания, Пиренейская Теократия — все они бились практически до последнего солдата.

— Ну, есть же те, кто добровольно стал частью Рейха, — с поддением сказал Фемистокл.

— Разве что пара, — Данте поднял голову на небо, пытаясь вспомнить их. — Венецианская Аристократия и то, когда её прижали… да и вы. Больше я не могу вспомнить.

— Что же не много тогда стран привели благоразумие, — усмехнулся Фемистокл.

— Но ведь потеряли свою свободу, веру в богов и стали частью единого имперского механизма. Для многих такой вариант развития событий был неприемлем.

— Ничего ещё не всё потеряно ещё далеко не вечер, — странно и самодовольно себе под нос пробубнил Мастер-Защитник.

— Что вы хотели сказать Мастер-Защитник? — возмутился Данте, кинув

суровый взгляд на полководца.

— Ничего-ничего. Просто говорю, что в лоне Империи моя родина станет намного сильнее и могущественнее.

— Это так. А почему меня звали? Зачем вообще вытащили из штаба?

— Да у меня есть к тебе одно предложеньеце. Ты же вроде как собрался уходить из ордена Палачей как я слышал?

— Ну да. Только вам от этого что?

— У меня в Афинах есть участок Пельтастарии, который нуждается в Милицейском стратеге.

— Пельтастарии? — смутился капитан.

— Это афинская милиция. У меня на участке одном стратега не хватает. Я думаю, ты мог бы занять его место, — тут же речь Фемистокла сделалась куда проникновеннее и наполнилась оттенком лукавства. — Или может, ты желаешь чего-то иного? Я знаю, что у тебя есть жена и дочка и ты мог бы обеспечить им по истине райское пребывание в Афинах.

— Я… так! А откуда ты знаешь столько обо мне? Кто из моих тебе ляпнул?

— Нет, мне Консул ваш поведал, что вы хотели бы сменить место работы. Поверьте, я знаю, что это значит, когда охота обеспечить семью. Ну же, первый капитан «Теней», я предлагаю вам работу, от который вы вряд ли сможете отказаться.

— И что же вы хотите?

Фемистокл лукаво улыбнулся:

— Ваш закон «О вольном статусе Южных Балкан», дал нам возможность иметь свою гвардию, которая подчиняется нашему парламенту и Канцлеру. Я хочу, чтобы вы стали её Верховным Стратегом, если вам милиции мало, — увидев смущение на лице Данте, Фемистокл подхватил речь. — Не прибедняйтесь, капитан! Я читал ваш послужной список и то, что в свои годы вы всё ещё капитан… удручает.

— И что же я буду делать?

— Вам не придётся лично лезть под пули и подставлять грудь под лучи лазерных пушек. Афины стоят на краю обороны. Аравийцы, турки, или ещё какая-нибудь вражина к нам сунется. Вы станете полководцем, обеспечите семью богатством и славой на долгие лета, — губы Фемисткла расплылись в улыбке. — Я думаю, от этого трудно отказаться.

Размышления Данте были не долгими. Он всегда служил всему Рейху, начал войну против отребий кризисного мира и выступил в бой на тысячи ужасов искалеченных душ, как сторонник Империи и Канцлера. Да, он вспомнил, что в Великом Коринфе его ждут Сериль и Марта, который всей силой души желают, чтобы их защитник и глава семейства нашёл почётное место, стал уважаемым членом имперского общества. Но в то же время они для него намного важнее, чем все сокровища мира, вместе взятые.

Да и внутри Данте не утихает чувство, что Фемистокл что-то скрывает и в его хитрых глазах он видит это. Служба одному городу и одному региону, который по величайшей милости Канцлера, сейчас немного свободнее, чем остальные территории, не будет для Данте спасением от опасностей, так как она сменит свою форму, сбросит одеяние снарядов и пуль, переодевшись в саван политических разборок и интриг. Для Данте это не выход, не возможность быть с семьей, а всего лишь шанс на получение «кандалов», и ограничений, тотальной привязки к работе, только если в армии «наручники» грубые, холодные, то на посту Верховного Стратега они станут позолоченными и комфортными, однако всё ещё отделяющими его от семьи.