Падение царского режима. Том 3

Щеголев Павел Елисеевич

Председатель. — Вы помните, что вы были с ним в переписке, когда он несколько позже (это было, кажется, в 1912 году) находился в Киеве?

Курлов. — Очень может быть… Я теперь не помню, но возможно.

Председатель. — Вы помните, что он вам какие-то деньги доставал?

Курлов. — Да. Такая переписка была, т.-е. я не знаю, была ли это переписка или это было устно, но это имело место.

Председатель. — Какое

у вас составилось представление об убийстве Столыпина, — в отношении участия в этом деле Кулябко и Спиридовича?

Курлов. — Дело в том, что по отношению к участию Кулябки у меня взгляд такой, что Кулябко совершил тот легкомысленный и недопустимый поступок, который так свойственен, к сожалению, офицерам розыска: это полное доверие к своим сотрудникам, — настолько сильное, что они рискуют своей собственной жизнью… Если разрешите, я вам иллюстрирую сейчас примером.

Председатель. — Примером Карпова?

Курлов. — Да.

Председатель. — К этому перейдем позже… Значит, Кулябко совершил поступок легкомысленный?

Курлов. — Рассчитывая на то, что это даст прекрасные результаты…

Председатель. — Какие результаты?

Курлов. — В том смысле, что, если кто-нибудь из этой группы лиц появится в театре, они будут своевременно задержаны и, таким образом, будет предупрежден террористический акт…

Председатель. — Вы не знаете, что есть прием, хорошо известный многим русским гражданам, жившим при старом режиме: арестовывали человека и потом оставались в его квартире и устраивали засаду? Почему этот прием не был применен в отношении Богрова и его товарища-революционера, относительно которого он говорил, что тот находится в его квартире?

Курлов. — По той причине, что если бы должны были пойти в квартиру, — этот прием можно было применить, но, когда они отказались пойти в квартиру и свидание должно было быть на Бибиковском бульваре, то эта мера повлекла бы за собой…

Председатель. — Вам сообщили, что один революционер пошел туда?

Курлов. — Мне нужен был не один, а целая группа…

Председатель. — Но, позвольте, для этого именно и делали «засады». Скажем, живет студент, — пошлют полицию и его арестуют, а на квартире сидят. Звонок, приходит другой — другого арестовывают, и так просиживают по неделям.

Курлов. — Тут высиживать некогда было: тут шел вопрос о сегодняшнем вечере!

Председатель. — Но, не сделав этого, вы сделали то, что агент Кулябки пошел на место стрелять в Столыпина!

Курлов. — Дело в том, если бы мы их арестовали, засада не дала бы результатов: потому что они не собирались прийти…

Председатель. — Но вы же об этом не знали?

Курлов. — Напротив, —

знали, что они туда не придут, а свидятся на Бибиковском бульваре.

Председатель. — Почему же не следили за Богровым и другим человеком?

Курлов. — За другим человеком нельзя было следить, потому что он из квартиры не выходил.

Председатель. — Тогда что же препятствовало взять его на квартире? Не руководило ли здесь, главным образом, стремление не предупредить преступление, а поймать человека в положении, более близком к виселице?

Курлов (прерывает). — Безусловно, нет…

Председатель (продолжает). — Ибо если задержать на квартире, то он может пойти лишь за сообщника, а вот если застать на месте преступления, то будет налицо покушение, и тогда можно повесить…

Курлов. — В этот момент я об этом совершенно не думал… Я думал только о безопасности лиц, которые мне были поручены!

Председатель. — Позвольте вернуться к письму на ваше имя Васильева. Итак, Кулябко был офицер, совершивший легкомысленный поступок. А Спиридович?

Курлов. — Спиридович розыском не ведал.

Председатель. — Каково было мнение Васильева относительно роли Спиридовича в этом эпизоде?

Курлов. — Он считал, что Спиридович, в силу своих отношений к Кулябке, должен был все знать, что знал Кулябко…

Председатель. — А что знал Кулябко, по поводу этого случая, по мнению Васильева?

Курлов. — Этого я теперь не припомню…

Председатель (читает). — «Отрадно мне было здесь слышать голоса о том, что все это дело — несчастный случай, в коем повинен один Кулябко, вероятно, по подговору рыжего»… Вы знаете, кто разумеется здесь под словом «рыжий»?

Курлов. — Знаю.

Председатель. — Кто это?

Курлов. — Спиридович.

Председатель (читает дальше). — «Другие подробности расскажу лично». Вы помните эту часть письма? Очевидно, автор этого письма стоит на той точке зрения, что в этом убийстве принимал участие не только в смысле легкомысленного допущения, но и несколько более серьезное, Кулябко, по подговору «рыжего».

Курлов. — Я понимаю, что этот подговор — именно совет — известного приема. Теперь мне очень трудно припомнить, что именно Васильев хотел этим сказать.

Председатель. — Скажите, это было в практике департамента полиции, что за товарищем министра, генерал-лейтенантом, за его перепиской следят настолько, что даже фотографируют письма к нему его подчиненных? Вы знали об этом? Вот письмо, которое вы получили (показывает фотографию письма): оно прошло через перлюстрацию и было фотографировано.