Падение Флавиев
Шрифт:
Гней Юний Сервий прибыл одним из последних и, выйдя из паланкина, поприветствовал других сенаторов.
– Хорошо выглядишь, Гней! – высказался пожилой толстый сенатор.
– Какая сладкая ложь, мы ведь стареем. Я уж точно.
– Я думал, тебя сегодня не будет. – вмешался другой, худой и высокий.
– Как я могу пропустить заседание сената, которое возглавит сам лично наш божественный император? Это ведь редкое явление.
– Слышал, ты постоянно в разъездах. – опять заговорил толстый сенатор. – Тарент стал твоим новым домом?
– Я римлянин, настоящий, чистокровный. Для меня один дом – это Рим.
– Слава богам, слова настоящего римского патриота.
– Так и есть.
– Я слышал, что произошло в Таренте с твоими родственниками. Прими мои искренние
– Благодарю за сочувствие.
– Кто это сделал?
– Нелюди, варвары, животные и все ради наживы.
– Там же находилась и твоя супруга… и дочь?
– Супруга не пострадала, варвары не тронули ее, потому что не нашли. Ее скоро доставят в столицу. А дочь все это время находится здесь, так как не хочет рожать дитя вне Рима, она же беременна.
– О боги, вы великодушны.
– Да. Мои самые близкие люди не пострадали.
– Я так рад за тебя, мой дорогой друг.
На Священной дороге (Via Sacra) послышались громкие крики:
– Дорогу императору!
– О, вот и наш божественный едет! – радостно возгласил худой сенатор.
– О боги, а мы еще на улице. Поскорее идемте внутрь, вы же знаете, как император не любит, когда кто-то заходит после него. – заволновался толстый сенатор.
– Успеется. – спокойно произнес Гней Сервий. – Дайте полюбоваться столь прекрасным видом.
– Каким видом?
– Как каким? Посмотрите на форум, он тих, пуст и безжизненен. Раньше, когда прибывали к курии императоры, форум был открыт и все желающие даже могли подходить и лицезреть своих правителей. Как же это все теперь знаменательно, четко показывает, что сейчас происходит с нашей империей. – и он задумался.
– А что происходит с нашей империей? – поинтересовался худой сенатор.
– Мы постепенно идем к… величию и славе. – съязвил Гней. – И мне нравится этот путь. Форум без плебеев гораздо лучше выглядит… да и пахнет тоже.
Все трое сенаторов рассмеялись и вошли внутрь курии. Рассевшись по своим местам, глашатай торжественно объявил:
– Уважаемые сенаторы, давайте поприветствуем божественного императора нашего Цезаря Домициана Флавия Августа!
Сенаторы поднялись и стали аплодировать высокому, худому, сутулому императору, входящему в зал вместе с консулом Квинтом Петиллием Цериалом, вооруженной толпой преторианцев и ликторов [32] которые разбрелись в разные углы. Лишь четверо ликторов, вместе с префектом преторианцев Корнелием Фуском, сопроводили Домициана к кафедре, символизирующую трон, на которую он и сел. За ним стояли штандарты императора. По бокам находились кафедры поменьше, на одну из которых воссел консул.
32
Ликтор – особый вид госслужащих. Первоначально ликторы были исполнителями распоряжений магистратов. Впоследствии осуществляли только парадные и охранные функции при них, заключавшиеся в сопровождении высших магистратов и наблюдении, чтобы тем оказывали надлежащие почести.
Самый влиятельный человек мира выглядел бледным. Возможно, мраморно белое лицо Цезаря выделялось на фоне его золотистой тоги, плаща и золотым лавровым венком на голове. Лишь легкий румянец на щеках немного делал вид Домициана живым, но этот вид был мрачный и угрюмый. Суровый взгляд пристально осмотрел находящихся здесь сенаторов, после чего холодно произнес:
– Садитесь, отцы сенаторы!
Все расселись в ожидании. Молчание затянулось. Один из них решил заговорить:
– Добро пожаловать, о божественнейший, что посетил нас…
– Тихо! – выкрикнул Домициан. – Никого мы не посещали. Мы пришли к себе домой. Ведь Курия Юлия наш дом родной, как и форум, как и дворец, как Рим, как и вся империя. Так что не надо здесь пресмыкаться. Мы терпеть не можем лесть, потому что чаще всего она исходит от лживых и подлых людей, сенатор. Император Нерон любил лесть,
– Нерон сжег Рим, казнил без суда и следствия тысячи патрициев, всадников, сенаторов. Твоя мать, Домицилла, повелитель, пала жертвой его прихоти. – не выдержал один из сенаторов, встал и объявил. – Он до сих пор и навсегда будет врагом Рима! – и снова сел.
– Наконец-то, – строго произнес император. – произошло то, чего мы и добивались, искусственная лесть сменилась истинным вызывающим тоном.
– Я лишь ответил на вопрос…
– Мы это поняли, сенатор. Видите ли, вы все лицемеры. И не стоит обижаться на мои слова. Мы тоже лицемеры. Вся политика – это сплошное лицемерие, ложь и обман. Будем с вами откровенны, нам противно смотреть на ваши лица. Последний месяц мы спокойно не могли спать, потому что необходимо было с вами встретиться в этом театре лжи и обмана. Мы через силу заставили себя сегодня приехать. Накануне мы выпили много вина, чтобы хоть как-то справиться со своими мыслями и отвращением к сенату. Мой отец и брат зачем-то с вами заигрывали, играли в непонятные нам игры, делали вид, что сенат что-то решает или влияет на управление империей. Они создали, по сути, Республиканскую модель управления Римом, где постоянно с вами советовались. Но мы ведь не республика, мы империя, а в империи лишь один человек царь, лишь один человек бог, лишь один человек сенат, и это император. Полномочия сената считаем отныне устаревшими.
Вы ведь знаете, как мы любим Веспасиана и Тита. Больше, чем кто-либо из вас. Мы строим храм в честь них, мы их официально обожествили, теперь они будут богами в храме Флавиев и каждый из вас вскоре сможет пойти в этот храм и помолиться им, попросить о помощи и заступничестве. В честь Тита мы, Цезарь Домициан Флавий Август, в прошлом году соорудили триумфальную арку, как напоминание о его великом подвиге против иудеев, уничтожении Иерусалима и падении храма Соломонова. Мы их действительно боготворим, но при этом, мы не согласны с их политикой. Отныне, прекращается политика непотизма, никаких больше родственников или фаворитов на важных должностях. С сегодняшнего дня лишь профессионализм, универсальность, лояльность и преданность будет ставиться во главу угла при выборе кандидата.
Как вы помните, опустошительный пожар, при нашем брате, уничтожил больше четверти Рима и остатки Золотого дворца Нерона. Поэтому мы приступили к строительству нового дворца, дворца Флавиев, это будет великое, грандиозное сооружение, достойное великого императорского рода Флавиев. Наша мечта постепенно осуществляется, мы перестраиваем Рим, который вскоре будет выглядеть так, как и подобает самому великому городу в мире, без всяких хаотичных застроек. А пока идет строительство, мы редко будем бывать в Риме и недолго, нашей временной императорской резиденцией станет Цирцеи, а может и еще где-то. Личной аудиенции не ждите от нас в будущем, все важные вопросы для окончательного решения будут передаваться императорскому совету, сформированному из эквитов [33] . Конечно же нам нужны ауреи и денарии, причем в очень большом количестве, не для нас лично, нет, а для нашей столицы. Поэтому сегодня, вы провозгласите нас цензором пожизненно, отныне мы сами будем контролировать все налоги, оценивать имущества граждан и тщательно следить за этим голосованием, если хоть один сенатор проголосует против… мы сильно расстроимся, а когда мы расстраиваемся, то становимся злыми, а злость – это порок, который ведет к непредсказуемым и неуправляемым поступкам… О боги, мы столько философии перечитали в юношестве, пока наши отец и брат правили, что сами уже говорим, как недофилософ. Ох, уж эти философы… как мы их ненавидим… – и он замер.
33
Эквиты (Всадники) – военная кавалерия, а затем одно из привилегированных сословий в Древнем Риме.