Падение Света
Шрифт:
Нарад продолжал: — Неужели не достаточно было бы одного тычка? Пусть бы даже пнул в лицо. Он был ветераном войн. Все знал о вспышках насилия, о том, как тонка нить цивилизации, как легко сорваться ему и ему подобным. Несколько моих неосторожных слов, пятилетний мальчик — и нить лопнула.
Она не могла шевельнуться, уже не желая заканчивать задуманное — не здесь, под кривыми сучьями и россыпью звезд. Слова Нарада проникли внутрь, словно землетрясение разрывало душу. И она сказала, не успев подумать: — Именно
Он склонил голову в сумраке. — Что ты имеешь в виду?
— Пятилетний ребенок.
— Да, знаю, я был жесток…
— Для этого и созданы дети, — прервала она, вдруг ощутив слабость, словно заболела. — Мальчик был в летнем сезоне. Даже не замечал тайн. Он был живым, Йедан Нарад, простым как пес.
— Я ни разу не тронул его рукой.
— Да. А он был слишком юн и не понимал слов. Но тот ветеран понимал, верно?
Повисло молчание. Наконец Нарад сипло вздохнул. — Дети еще живут в нас, Лаханис? Просто выжидают, наконец обретя мудрость и сумев понять старые раны? Пока какой-нибудь старый дурак не разбудит их — и тогда мальчишка заполняет мужчину, коим стал, и одного тычка не достаточно, вовсе не достаточно.
«Мальчик внутри. Девочка внутри, ее смех и ее лето».
Лаханис думала, что девочка мертва, она бесчисленные разы бросала ее в мусорную корзину и оставляла позади. «Девочка заполняет женщину, в которую выросла.
Я видела, как убивают мать, тетушек, братьев и кузин. Там, в конце лета. Но смешливая девочка носит нынче ножи, жилы ее напряжены, она снова бежит по иному лесу, горелому и безлистному».
— Вряд ли я дал ему утешение, — сказал Нарад.
«Ты вполне можешь ошибаться».
Наконец он обернулся к ней лицом — и заметил ножи в руках. Брови взлетели, он поднял глаза и мягко улыбнулся: — Я как раз хотел тебе кое-что рассказать.
— Давай, говори.
— Легион не станет прощать сделанное нами. Они придут за нами и будет битва.
— Лишь одна?
— Если нам не повезет.
— А если нам… ну, повезет?
— Да, в том все дело, наверное. При удаче мы посадим одно кровавое дерево и увидим с него целый лес.
Образ этот ей понравился. — Новый дом Отрицателей.
— Неужели? Ты была бы рада жить в таком?
Она пожала плечами, скрывая вспышку неудовольствия. Что за убогая перспектива! — Столько битв, чтобы закончить войну. Не так ли бывает, Йедан Нарад?
Он отвел глаза. — Я надеюсь снова повстречать Орфанталя и предложить извинения.
— Он даже не вспомнит обиды.
— Нет?
— Нет. Если он что-то помнит, Йедан Нарад, то кулаки и сапоги ветерана и как ты упал без сознания. Это он помнит.
— Ах, так… какое невезение…
— Пес дрожит от резких слов, но убегает
— Он ударил меня, не мальчишку, — зарычал Нарад, словно была разница.
Она повернулась и спрятала оружие, сделала шаг и замерла, оглянувшись. — Не смотри на меня больше.
— Лаханис?
— Тебе меня не спасти. Нечего спасать. Нечего благословлять.
Он молчал, когда она уходила.
Вернувшись к остывшим мехам, она свернулась и постаралась побороть судороги холода.
Священникам не место на войне… но она начала понимать, почему они присутствуют в любом военном лагере. «Благословлять надо не в день битвы, но в беспокойную ночь после битвы».
* * *
Свадебный наряд сгнил, но запах насилия оставался свежим; он овеял Нарада, едва явилась она.
Она встала рядом, почти касаясь рукой. — Кто-то сегодня носит корону.
— Какую корону?
— А другой должен отвернуться и пропасть. Нужно разбавить королевскую кровь, принц.
Он потряс головой. Смутные заявления были сами по себе тревожны, но настойчивое повторение незаслуженных и нежеланных титулов приводило его в ярость. Нарад смотрел уже не на лес. Между двух морганий мир успел преобразиться. Перед ним на мерцающих волнах серебристого моря качался остов дракона — то приближался к берегу, то снова сдавался на волю суетливых волн. След крови и мяса пьяной линией тянулся от чешуйчатого тела на пляж, туда, где стоял Нарад, и оканчивался восклицательным знаком меча. Сам он тяжело дышал, маслянистый пот застывал на красно-полосатой коже.
— Ее звали Леталь Менас.
— Кого?
— Драконицу, мой принц. Она была объята горем и гневом. Тропа привела ее сюда, в наши владения. Или скорее, сквозь них. Когда Тиамата в последний раз сливалась, когда начался пожар и все, что они мнили своим, стало единым, Сюзерен забрал жизнь мужа Летали. Гибель Габальта Галанаса, принц, предшествовала всему.
Он ощутил, как задвигалась челюсть, сжимая зубы. Вернулась привычная боль в шее. — Всему? Ничто ничему не предшествовало, королева. Брешь. Случайность. Возможность…
Смех был мягким, но коротким. — Йедан. У тебя дар к краткости, линиям прямым и четким, как та, что делит море и берег. Габальт Галанас был носителем нужной крови. Нужной целям Сюзерена. Тьма царила безраздельно, пока не потекла кровь. Сородичи должны были знать: никогда не доверяйте Азатенаям.
— Я ощутил возвращение убийцы…
— Не ты, принц.
— Не я?
— И все же твой дух задрожал от его возвращения, после того как сестра встала на колени, говоря твоему трупу слова, кои он не мог слышать.