Падение Святого города
Шрифт:
Так она говорила себе, когда увели ее. Она сделала все, что ей велели. Таковы правила. Ее не убьют, только не ее! Она мыла ноги этому их Воину-Пророку...
Госпожа Эсменет никогда не позволила бы этого. Никогда!
Надсмотрщик Коропос, бывший сиронжский раб кианцев, отказался отвечать на ее вопросы, заданные шепотом. Твердой рукой он направлял Фанашилу между спящими на полу женщинами, затем вывел в прихожую, где играли и отдыхали надсмотрщики. Она видела, что они злобно усмехаются ей вслед — особенно Ти-риус, освобожденный нансурец. Надсмотрщики изнасиловали немало рабынь. Но разве они
Фанашила так и заявила Коропосу.
— Это ты ему скажи,— хмыкнул старик.
Они прошли сквозь занавеску из висящих кнутов — традиционный вход в жилище рабов у айнрити — и выбрались на холодный воздух.
В ночной тьме стоял высокий и на вид непреклонный человек. За его спиной простирался темный лабиринт лагеря. Из-за цро-
стого платья — туника под сиронжским плащом — Фанашила не сразу узнала этого человека... Господин Верджау, один из наскенти!
Она упала на колени, как ее учили.
— Смотри на меня,— сказал он твердо, но ласково.— Скажи мне, милая, что за слухи до меня дошли?
Камень упал с души девушки. Фанашила скромно потупилась. Она любила слухи. Почти так же, как и внимание.
— Ка-акие слухи, господин?
Верджау улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Он стоял так опасно близко, что она ощущала его запах. Он поднял ее подбородок мозолистым пальцем. Фанашила вздрогнула, когда он провел пальцем по ее губам.
— Что они до сих пор любовники,— ответил он.
Взгляд его оставался отсутствующим, но что-то вроде... ухмылки слышалось в интонации голоса.
Фанашила сглотнула, снова перепугавшись.
— Они? — переспросила она, смаргивая слезы.— Кто?
— Супруга пророка и святой наставник.
Глава 11
СВЯТОЙ АМОТЕУ
Ни один из Напевов не обнажает природу души так, как Напев Принуждения. Согласно Заратинию, тот факт, что принужденные всегда считают, будто действуют по своей воле, доказывает: воля есть движение души, но не сама движущая сила, как мы порой считаем. Хотя оспаривают это немногие, абсурдность выводов с трудом поддается полному пониманию.
Один мельник как-то раз сказал мне: когда шестерни не сцеплены, они становятся подобны зубам. То же самое касается людей и их интриг.
Ранняя весна, 4112 год Бивня, Амотеу
Они пришли из замков Галеота, где полы устилают соломой, а псы едят вместе с хозяевами. От приграничных лесов Туньера, густых и бескрайних, где ведут свою вечную и бесцельную войну шранки. Из пиршественных залов Се Тидонна, где длинноволосые таны грозят варварским народам. От великих владений Кон-рии, где темноглазые палатины кичатся своим происхождением. И от жарких долин Верхнего Айнона, где люди на шумных улицах расступаются перед разукрашенной знатью. За восемь лет до того шрайя Тысячи Храмов призвал их, и они пришли... Люди Бивня.
От Героты они двинулись дальше по покоренным землям. Молва о «дани дней»
Основная колонна, состоявшая из воинов Хулвагры, Чинджо-зы, Пройаса и Анфирига, шла Геротским трактом. Прибрежные крепости сдавались одна задругой: Сабсал, Моридон и даже Хо-реппо — прежде там был порт, где высаживались айнритийские Пилигримы до Священной войны. К ним присоединялись новоприбывшие — галеотские моряки, по большей части освенты, загнанные на берег кианскими пиратами. Потея в своих волосяных рубахах, они затаскивали барки на каменистый берег и жгли их. Затем присоединялись к сородичам у вечерних костров, пугаясь их странных одежд и суровых взглядов.
Готьелк тем временем шел прямо на юг, чтобы взять громадную крепость Каргиддо. Чтобы обезопасить себя, он внимательно изучал данные разведки, собранные Атьеаури. Весть о геротской бойне дошла уже и до Каргиддо, и после церемониальной демонстрации неповиновения прославленная цитадель сдалась на сомнительную милость тидонцев.
«Святейший пророк,-*- писал граф Агансанорский,— Каргиддо пал. Обошлось без потерь с нашей стороны, разве что племянника моего двоюродного брата сразила случайная стрела. Воистину, ты очистил эту страну, как рыбу! Хвала Богу Богов! Хвала Айнри Сейену, нашему пророку и твоему брату!»
С каждым днем тяготы долгого пути облегчались, и Люди Бивня вспомнили о былом веселье. Вечерами устраивали пиры — благочестивые попойки, где поднимали тост за тостом в честь святого Воина-Пророка. По цветущей стране разбредались сотни стихийных паломников, и ксерашцы дивились, глядя на то, как эти язычники бродят по руинам и спорят о строках своего Писания.
За малым исключением, не было никаких жестокостей, подобных тем, что запятнали их прежний поход. Но совете Великих и Меньших Имен Келлхус ясно дал понять, что айнрити либо подтверждают его слова своими действиями, либо предают их.
— Ксерашцы,— говорил он,— не обязаны ни любить меня, ни доверять мне. Точно так же мы не обязаны убивать их, показывая свою ненависть. Не трогайте этих людей, и они откроют перед нами ворота. Убьете их — и погубите собственных братьев.
Хотя в Ксераше кианцев уже не осталось, Атьеаури крепко досталось в Святом Амотеу. На всех предгорьях Джарты в небо поднимался дым множества костров. Фаним поспешно сжигали все деревянные строения, которые можно было разобрать на осадные сооружения. Захватив Мер-Порас в предгорьях, пылкий молодой граф добрался до самого края Шайризорских равнин, повсюду уничтожая фаним. После таких столкновений он терял все больше всадников, и вскоре его отряд, состоявший из пятисот рыцарей и танов, уменьшился до двух сотен. Отваги у них было в избытке, но не хватало людей, чтобы закрепить свои позиции. Тем более чтобы преградить путь Фанайялу и его языческой армии, собравшейся у Шайме.