Падение владык
Шрифт:
Но зачем, зачем? Неужели ты не понимаешь, что не переживешь смерти нелюбимого мужа? Или…
Кто вообще снабдил ее ядом?
— Тебе угрожали, да?
Снизу вверх — ее полный ужаса взгляд. Кинжал валяется где-то неподалеку. Куда отлетел.
София молчит. Просто дрожит, как осиновый лист на ветру.
Как когда-то Евгений любил эти глаза! Что он в них искал? И ведь что-то находил. Чего там отродясь не было, но, наверное, любовь сродни болезни. Сопровождается бредовыми
Хуже, что видел — лишь то, что хотелось. На что надеялся. Или мечтал.
И вроде ведь не идиот. Наверное.
А Константин вообще был умнее всех.
— Кто подсунул тебе яд? Просто скажи. София, не молчи.
Слезы катятся из голубых глаз.
— Зачем, София?
Хрупкая девочка у окна в Лунной Галерее. Кажется, София была тогда в голубом. Цвета ее глаз. И неба в тот полдень…
Евгений думал, она пришла сама. А хрупкие руки так нервно сжимают черепаховый веер — от волнения. Хрупкие руки, тонкие запястья, ломкие пальцы. У нее всегда был при себе сборник романтичных сонетов. София любила читать — в отличие от большинства девиц на балах.
Может, и они любили. Но родня вбила им в голову, насколько это немодно.
— Ты не отпустил бы меня! — всхлипывает она. — Никогда бы не отпустил!
— София, с той минуты, как ты призналась, что никогда меня не любила, — ровным-ровным голосом, — разве я хоть раз прикоснулся к тебе?
Плачет. И дрожит.
Ей сейчас всё равно, что он спрашивает.
— С тобой ничего не случится, если ты сейчас мне всё расскажешь. Честно.
Молчит. И догадка ему не нравится. Совсем.
— Где наша дочь?
— В безопасности…
— София, не лги.
— Я не лгу! В безопасности! От тебя, твоего отца и брата!
Осеклась. Испугалась собственной смелости.
Что нашла в его глазах она — неясно. Но вот-вот лишится чувств. От ужаса или притворства?
— Ты же понял меня тогда… Почему сейчас…
Почему не позволил себя убить?
— София, у нас в спальне два графина — с водой и вином. И то и другое — холодное. И мокрое. Это если ты упадешь в обморок. Еще есть так и не выпитый мной бокал — если солжешь. А если выльешь — есть еще яд.
— Евгений! — попыталась вывернуться. Не с ее силами. Жалобно плачет. — Ты что, убьешь меня?!
— Да, если ты предала еще и Вики. Нет — если скажешь правду.
— Она в безопасности. Ее… еще не успели увезти.
— Кто? — он заставил себя разжать пальцы.
Кажется, синяки на плечах он ей оставит. Впервые в жизни.
— Служанка… от Октавиана.
Еще и Октавиан! А Регенты Эвитана тут случайно не затерялись — до кучи?
— Тогда почему ты здесь? Почему не с ней? Почему льешь мне невесть что в бокал, размахиваешь кинжалом, рыдаешь и лжешь? Что ты творишь? Зачем?
Стук в дверь спальни — недвусмыслен. И громок. Даже весьма.
Мало
— Ваше Высочество! Мой принц!
Угадал. Фома! Этого еще не хватало!
Оставив жену рыдать, Евгений поднялся. И вовремя.
Одеваться некогда. А София и не раздевалась.
Фома застыл на пороге спальни. Старательно не глядя в сторону кровати.
— Ваше Высочество, вы просили доложить, если…
— И?
При Софии можно говорить не всё. Точнее, теперь уже — совсем ничего. Но уединяться тут некуда.
А Фома — не идиот.
— Ваш брат, принц Роман, только что отправился туда.
Взгляд в сторону скорчившейся под одеялом Софии. Ее искаженное ужасом лицо. Новым ужасом.
От чего прикрывается облаченная в платье принцесса? От угроз или смерти?
— Я ничего не знаю! — пронзительно кричит она. — Евгений, ради Творца!
Лучше бы знала. Но с Романом София не свяжется точно. И он к Октавиану и впрямь отношения иметь не может. Скорее, уж к Скорпиону. Если тот сдуру поставит на такое.
Но отец же готов.
— Фома, немедленно к моей дочери. Охраняй принцессу как зеницу ока. Всех подозрительных чужих служанок и слуг — под замок. Вернусь — разберусь.
[1] Сказочник.
Глава 4
Глава четвертая.
Мидантия, Гелиополис.
1
Дорога летит круговертью ночного тумана. Из тех, что снятся в кошмарах. Снились. Пока не выяснилось, что реальность — страшнее любого сказочного монстра. Из тех, что приходят из туманов вязких сновидений.
Слева — сонное ночное озеро, справа на опушке — темный частокол леса. Факелы жадно рвут тьму, выдирают жалкие клочья света.
В этом озере всегда очень теплая вода. Мария так и не научилась плавать. Боялась глубины. Воды боялась, а заговора почему-то — нет.
А вот Юли всегда плавала как рыба. И так же ныряла. И любила пугать Марию, подплывая под водой сзади.
Еще быстрее — нельзя. Дорога привычна с детства, но посреди ночи кони просто переломают ноги. А безвинных копытных всегда было жаль.
Хорошо бы, сегодня Евгений для разнообразия успел вовремя.
Иначе братик точно поупражняется в сволочизме еще больше обычного. Ни в одном кошмаре не привидится. Фантазии Романа далеко даже до отцовской.
Тот просто играет по правилам. По мидантийским. Усвоенным с детства ими всеми. Подчинись сильному. Растопчи слабого. Дождись момент — и ухвати кусок пожирнее.
Усвоенными. Просто некоторыми — не до конца. Теми, что не Константин. Тот отродясь играл только в ратников. И ни разу тайком не снял с доски ни одной фигурки.