Падший ангел. Явление Асмодея
Шрифт:
Вдруг резко потемнело, над озером нависли низкие тучи. Завыло застенало зверье. И среди этого вертепа мошкары стали образовываться пятна, сгущаться и растворяться, пока не отделилось белое пятно и не стали выделяться его оконечности, пока не была обнаружена его мощь и сила, пока не начала тускнеть ажурная листва. Это Пришлец шел навстречу, и из под высокого головного убора виднелась мертвенно-бледная личина.
Они уже успели продрогнуть, когда появился Яан.
– Ты к бабке не заглядывал? Бедолагу Отто перетащили или нет? – поинтересовался Якоб.
– Да когда б я успел? …
– …
Гробокопатели шли быстрым шагом, старик Томас, воюя с одышкой, едва поспевал за ними.
– Упорину бы мне хотя б срубили! Как догнать-то вас?
Расстояние все увеличивалось, старик уже обнимал каждое дерево, в надежде обрести новые силы для продолжения пути, пот застил глаза, и тогда он закричал им, чтоб подождали – в начале слабо, но потом дозвался, и его услышали, вернулись, пожурили.
Старик Томас хотел схитрить и сделать передышку, для этого по ходу он выдумывал что-то, но была одна история, которую он решил примерить на горячие головы Яана и Прийта, история о том, как инквизитор раскопал похороненную ведьму.
Во время большого инквизиторского объезда прибыл он в один город, где почти все население было истреблено чумой. Оставшийся народ готовился к смерти, и то, что люди узнали об одной погребенной женщине, страшило их не меньше чумы. Видели они призрак, являвшийся по ночам, и уносящий несчастных. Это был призрак той женщины. Инквизитор высказал свое подозрение, если она пожирает свой саван в могиле, то точно ведьма, и пока не пожрет его, люди будут помирать. Не медля Инквизитор велел раскопать могилу и вскрыть гроб. Из могильщиков только один вызвался выполнить приказ инквизитора. Оторвав крышку гроба, он вытащил покров и все удостоверились, что покров изъеден. Трупу отсекли голову, и затем все было сожжено. И несли люди хворост на погребальный костер, и разгорался он все выше. Потом неделю постовались и молились в храме, давя друг друга от неистовства. Но вытравили страх, и чума оставила город.
– Вот с ведьмой – то как…, – добавил старик.
Вошедши на кладбище, спутники сразу принялись за работу. Копалось легко. Земля оказалась податливой, мягкой, рыхлой, легкой. Изрядно пришлось поднатужиться, когда сдвигали могильный камень, вросший в землю. Копать Яану, Прийту и Якобу пришлось втроем – старик отрешенно сидел поодаль, и все прикладывал руку к груди, проверяя сердечное биение, замирал и прислушивался. Видно, боль в левом боку его опять досаждала, как намедни, вечером. Еще посетовали они на безветренную погоду, что установилась, как подошли к могилам. Но в этом не усматривалось никакого природного благоденствия, потому что тишина была как перед бурей. И все деревья вокруг встречали не птиц, а кого-то другого, смирно выстроившиись, как на паперти, за подаянием.
С камнем управились тогда, когда Яан вырубил кол, и неподатливая преграда была развернута в сторону.
Прокопав до могильной глубины, гроба они не обнаружили. Ошибиться тоже было невозможно. На похоронах старухи были все. Тогда углубились еще на пару ладоней, но лопаты уперлись в жесткие слои глины. Старик с каким-то остервенением принялся креститься. Но получалось у него все неловко, будто отмахивался он от комаров. Лопата у него совсем не
На него махнули рукой – выберется, когда належится. Старик поупорствовал, посопел и начал выбираться.
– Томас! Дай руку! – крикнул Яан, поджидавший его наверху.
Его вытащили, усадили в траву и все отворачивались как от прокаженного. Дурная примета – падать в могилу, где лежал покойник – это все про себя отметили. Но вслух такого не скажешь. Хотя жесты были у всех красноречивее языка. Томас скользил глазами по этому чертовому кладбищу – он был в смятении от своих предчувствий и не знал, как подавить их. Вот он опустил голову – хотел выдавить хотя бы слезы, да слез не выдавишь из старых глаз. Так и сидел, понуро и тяжко.
Между тем Якоб с Яаном прошли все свежие могилы, смекая, кого-где хоронили. Было ясно, что стоят новые могилы с неизвестными захоронениями. Да как в них лезть? Не по божески это. Они увлеклись, и поднимающийся шум за воротами кладбища, и дрожащие на петлях ворота остались ими незамеченными.
Неподалеку от старика, примостившись на гниющем кресте, Прийт докуривал свой табак. В голову ничего не приходило, и он бессмысленно следил за снующими друг за другом Яаном с Якобом. Яан сморкнулся и удрученно спросил:
– Как узнать, где бабку схоронили?
– Я ж был на похоронах… Да и ты вроде был, а Томас? Аль нет? Вот наискось старый вяз. Ближайшая могила шагов десять от этих кустов, – Прийт пошел – проверил, и молча уселся рядом со стариком, у насыпи, привалившись локтем на большой ком земли.
– Люди не хотели, чтобы бабку положили рядом с их родственниками, – продолжал Прийт. – Боятся старуху и на том свете…
Яан пристально посмотрел на могильный камень:
– А камень этот на свиное рыло похож, я хорошо запомнил. И где его взяли?
– А мне про свиное рыло покойный Ларс рассказывал. – Прийт перекрестился. – Яан, а ты тоже… того… рыло это видел?
– Нет! Не видел, – Яан нахмурился. Ему надоели подобные разговоры.
Старик Томас оглянулся на всех:
– Вот мы все крестимся, и могилы треважим. Не по-божески это. Давайте закопаем, как было…
– Старик, помолчи!
– Слушай, Яан, у него вон та левая сторона темнее, чем правая…
– Томас! Хватит! Причитаешь, как курица на насесте.
– Может, закопаем? А? Как было? – спрашивал старик.
– Тебя сначала положим. Не хочешь к бабке, а? Томас? – шутил Яан.
Но Томас ничего не отвечал, лишь крестился, пряча глаза. Он все воспринимал всерьез, и бережно вынимал из кармана длинного жилета огниво, чтобы снова раскурить трубку, без которой он, несмотря на ее плохую тягу, не мог обходиться по утрам. При этом старик не умолкал и все читал молитвы к Богу.
Прийт, пока докуривал свой табак, долго и пристально оглядывал свежие могилы. Крупнее всех выделялась насыпь на могиле Янека. И вдруг блеснула в его голове какая-то разгадка.