Падший ангел
Шрифт:
Казалось, он помешался. Но тем важнее было дать ему то, что он просит, хотя снизошедший на меня фатализм и снимал с меня ответственность за мои решения, я не хотел подводить врача, хотел отплатить ему за его доброту, почтить память его семьи, поэтому, даже несмотря на то, что завтра мне предстояла казнь и на горизонте упрямо маячила смерть, уже ставшая мне скорее другом, чем врагом, и я не собирался препятствовать своему попаданию на небо, я от всей души заверил его, что я исполню его поручение, если бог дарует мне возможность для этого.
Он, казалось, был удовлетворен и возбуждение прошло, хотя струйки
– Бог даст. Будьте уверены, бог даст.
И, озарённый какой-то навязчивой идеей, так же лихорадочно, как и говорил, он вскочил и скрылся быстрее, чем я успел с ним попрощаться.
Я подошёл к окну.
На небосклон всходила луна.
Это последняя луна в моей жизни, думал я.
Завтра всё кончится, и ничего страшного или плохого в этом нет.
Так закончится мой странный путь, несколько смущающий своим скомканным финалом, но, тем не менее, если посмотреть на это более абстрактно, то…
Не могу не признать себя удовлетворённым.
Пусть будет так, как оно будет.
А там посмотрим.
И, провожаемый такими мыслями я лёг спать.
Спалось мне хорошо, но внезапно сон прервали, даже раньше, чем надо было, и хотя я готов был умереть, выспаться я тоже хотел и потому пришлось гасить мне в душе свое недовольство, в согласии со своим новым философским мировоззрением, но когда охранник открыл дверь, он не швырнул в меня миской и даже не повёл меня на расстрел.
Он остался стоять в дверях и смотреть на меня озадаченным взглядом, настолько, что во мне даже проснулся интерес, пусть и слабый, чем, мол, обязан.
Он закашлялся и произнёс: Вы свободны, сэр.
И подал мне мою одежду.
– Вас оправдали. Сверху.
И, всё ещё не понимая ничего и совсем смешавшись, он, козырнув, вышел.
8
А сверху купол – жилище ангелов,
Где солнечный свет в стёклах множится.
Здесь быть и гробнице моей
Из базальта прочного; окончу путь свой
Роберт Браунинг
Я вышел на улицу, одевшись в свой старый костюм.
Я решительно ничего не понимал, так же, как и охранник, но ничему уже не удивлялся, и единственное, что меня неприятно покалывало, помимо того, что я не знаю, почему внезапно ленивый судья передумал, так это то, что мой путь не окончен, и неизвестность пугала меня, потому что впереди меня могло подстерегать что угодно, и я предпочел бы видеть там смерть, и знать, когда она наступит, нежели пустые пока годы жизни, не зная, чем их наполнить, и боясь больших и длительных страданий, чем мне мог причинить расстрел,
Но ответ на первый вопрос, я получил, едва выйдя из тюрьмы.
На улице меня ждал доктор, весь сгорая от нетерпения, и как только я показался на свет, он просиял и даже обнял меня, хотя я был несколько растерян подобным проявлением чувств, он весь лучился, как объяснил потом, тем, что спас меня.
Но когда я попытался узнать, каким образом он вытащил меня из застенка, его лицо омрачилось и он замолчал, но я уже знал и без того.
– Вы заключили сделку с дьяволом.
Он кивнул.
– Чтобы с его же позволения его уничтожить.
– Вы переоцениваете мою способность бороться с демонами, доктор.
Он окинул меня испытующим взглядом.
– Даже если так, даже если я заблуждаюсь… Какой у нас есть ещё выбор? Ведь даже самое крохотное выступление против зла есть то, что и должен делать человек, предпринимать, видя несправедливость, пытаться положить этому конец, это ведь и есть сила, направленное во благо, и преступно, имея силу, не использовать её во благо другим, её не имеющим.
– Но право… Почему вы так уверены, что я ею обладаю?
Он пожал плечами.
– Я в вас верю. И опять-таки, – он посмотрел на меня, – какой у нас выбор?
К нам подъехала машина.
– Она отвезёт вас к Леонарду. – сказал доктор. – Помните, что вы обещали мне, и помните, что я сказал вам.
– Поехали со мной. – попытался предложить я, но врач остановил меня движением руки.
– Я благословляю вас и прощаю за связь с дьяволом, так же как прощаю себя. Но сам в этом участвовать не могу. Моя роль в этой истории окончена, и единственное, что мне остаётся, это уйти, и не быть вашим якорем и слабостью, если только в этот раз я не переоцениваю себя.
Вы не должны быть ни в чем ограничены, и не должны ни за кого бояться. Вы справитесь и выдержите эту схватку. Удачи вам. Не вспоминайте обо мне.
Доктор дал знак водителю, и машина тронулась, в то время как он остался одиноко стоять на обочине, в клубах пыли, потяренно глядя нам вслед.
А машина тем временем покоряла холмы за холмами, и мы мчались на невероятной скорости, минуя заброшенные деревни и разрушенные города.
– Куда мы едем? – спросил я у водителя.
– В новую столицу. Пророк перенёс её. – Ответил он мне, не отрываясь от дороги.
Пророк.
Неплохо.
Сделать такую карьерную лестницу от лейтенанта до человека, определяющего, в каком городе будет находиться столица и по щелчку пальцев освобождающего смертников из лап Морригана, и всего за несколько месяцев!
– Какие последние новости?, – спросил я. – как идут дела на фронте и что, черт возьми, происходит в стране?