Палач и Черная птичка
Шрифт:
— Тут нет особого дресс-кода, — говорит Роуэн, просовывая руку между моей спинкой и сиденьем, подталкивая меня к двери. — И клянусь, ты могла бы надеть мешок из-под картошки, и все равно была бы самой красивой девушкой. Платье потрясающее, Черная птичка. Идеально сидит.
Бросив последний неуверенный взгляд на Роуэна, я беру водителя за руку и выскальзываю на свежий воздух, в весеннем бризе чувствуется запах моря. Рука Роуэна ложится мне на поясницу, как только мы выходим из машины, мое сердце подскакивает к горлу и застревает там с каждым шагом.
Бальный зал украшен ярко-белой расцветкой
Мы берем напитки, пробираясь сквозь растущую толпу, которая змеится между столиками. Там друзья и знакомые Роуэна. Рестораторы, юристы, профессиональные спортсмены. Постоянные клиенты. Редкие гости. Роуэн в своей стихии, сияет ярче, чем разноцветные прожекторы, мелькающие над головой. У него легкая улыбка, теплый смех. Его энергия заразительна. Несмотря на то, что он способен убить любого без угрызений совести, он все равно успокаивающе действует на людей, его маска непогрешима.
Возможно, это стихия Роуэна, но точно не моя.
Светская беседа обычно дается мне легче, когда я охочусь, потому что у меня есть цель, план, как заманить человека. Мне трудно общаться с людьми, когда я знаю, что они не придурки, заслуживающие смерти. Но с Роуэном все кажется проще. Он помогает мне завязать первые знакомства с другими людьми. Найти точки соприкосновения. «У тебя новый альбом выходит? Поздравляю, а ты знал, что Слоан — близкая подруга Ларк Монтегю?» или «Слоан утром уезжает в Мадрид на встречу, ты же была там в прошлом году?» А потом вливаюсь в толпу как с разбегу, как будто я не просто «плюс один». Он помогает мне выйти за пределы зоны комфорта, не подталкивая к краю.
И все это время его нежное прикосновение служит мне якорем. На пояснице, когда мы стоим. На локте или руке, когда мы двигаемся. И на протяжении всего ужина он продолжает проверять, как я, даже несмотря на то, что мы сидим рядом, улыбкой, или взглядом, или одним пальцем, который скользит по моему запястью. Когда называют его имя, он выходит на сцену и забирает свой стеклянный трофей за лучший ресторан во время церемонии награждения, и даже тогда он подмигивает мне и криво ухмыляется.
А боль, затаившаяся глубоко в моей груди, разгорается все сильнее с каждым проходящим мгновением.
Когда ужин заканчивается, начинает играть оркестр. Некоторые люди переходят на танцпол, другие остаются поболтать за своими столиками. Роуэн направляется к бару, чтобы принести нам еще по порции выпивки, и по пути увлекается разговором. А я увлекаюсь историями и анекдотами наших товарищей по столу.
Но мой взгляд останавливается на высоком красивом мужчине, который высасывает весь воздух из комнаты, как из ада.
Он знает мои самые темные секреты. Я знаю его. Мы монстры, и, возможно, не заслуживаем того, что есть у других людей. Счастье. Привязанность. Любовь. Но я не могу избавиться
Внезапно я извиняюсь, выхожу из-за стола и направляюсь к нему, даже не успев сообразить, что буду делать. Он стоит ко мне спиной, в одной руке мой бокал шампанского, в другой — стакан виски со льдом. Он разговаривает с супружеской парой и еще одним мужчиной, которого представил мне как инвестиционного брокера. Я останавливаюсь прямо за ним, и когда в разговоре наступает пауза, я кладу руку на рукав Роуэна, мой разум словно раскалывается надвое, как будто я наблюдаю за собой вне тела.
— Хэй, извини, — говорит он с застенчивой улыбкой, передавая мне бокал. — Мы разговорились о бизнесе.
— Конечно, я не хотела вас прерывать, — я начинаю отступать, но Роуэн хватает меня за запястье. Он говорит, что я не помешала, но я улавливаю только одно или два слова за музыкой и оглушительным стуком своего сердца. Я сглатываю, мои глаза задерживаются на его губах, пока не удается поднять их и встретиться с ним взглядом. — Не хочешь потанцевать? Со мной?..
Мгновенное удивление Роуэна улетучивается, когда его внимание переключается на танцпол, в глазах загорается искра, а уголок губ приподнимается. Это напоминает дьявольскую улыбочку, как когда каннибал предложил посетить сад. Глаза Роуэна снова встречаются с моими и мерцают.
— Конечно, — говорит он. Он забирает у меня из рук бокал и ставит наши напитки на ближайший столик, ведя нас сквозь толпу.
Когда мы приближаемся к танцполу, группа заканчивает одну песню и начинает другую, темп медленнее, но все еще немного энергичный, с романтичной ноткой. Некоторые уходят за напитками. Другие разбиваются на пары. На мгновение мне кажется, что Роуэн вернется к столу или обернется, чтобы оценить мою реакцию, но он этого не делает. Он продвигается вперед, сжимая мою руку в своей, пока мы не оказываемся на танцполе среди пар, лицом друг к другу.
— Ты, по-любому, отлично танцуешь, как на зло, — говорю я, когда его правая рука скользит по моему бедру, а левая высоко держит мою правую, его хватка теплая и уверенная.
Роуэн улыбается мне сверху вниз и начинает вести. Ничего необычного, ничего эффектного. Просто синхронность, как будто мы подходим друг другу, под музыку.
— И у тебя все равно получится лучше, чем у меня, да?
Я улыбаюсь, и улыбка Роуэна становится еще ярче, затем я поднимаю наши соединенные руки. Он чуть вращает меня, выпускает из хватки и снова притягивает ближе со смешком.
— Может быть. Или, может, мы оба хороши, — говорю я и удерживаю его взгляд так долго, как только могу, а потом куда-то за его плечо.
Песня продолжает звучать, и я чувствую каждое малейшее изменение заряда в воздухе. Рука Роуэна на моей спине превращается в объятие. Моя рука на его предплечье обхватывает его за плечо. Его грудь касается моей при каждом вдохе. Когда его дыхание согревает мою шею там, где волосы откинуты назад, я закрываю глаза. Наклоняю голову. Я хочу еще одного поцелуя на шее, прямо там, где бьется пульс, понять, что это не просто момент из прошлого, аномалия.