Палач и Черная птичка
Шрифт:
— Цвет? — спрашивает он. Он указывает на изображение, не отрывая от меня глаз. — Ты сделала это?
Я пожимаю плечами, и в моем горле зарождается боль, когда я замечаю намек на стеклянный блеск в его глазах.
— Да. Типа того.
Роуэн возвращает Айпад Лоре и сжимает меня в крепких объятиях, уткнувшись лицом в шею. Он долго ничего не говорит. Просто держит.
— Ты раскрасила, — шепчет он, но не отпускает меня.
Я улыбаюсь в объятиях Роуэна.
— Что могу сказать, Палач. Думаю, ты вытащил из меня краски.
24
ЗАЩИПНУЛА
РОУЭН
—
Слоан смеется, но не оборачивается, ее внимание слишком поглощено кровавыми полосками муслина15, которые она прикрепляет к леске.
— Попробую угадать. Потому, что твоя любимая часть не убийство, а то, как ты меня заводишь?
— В значительной степени, — я ухмыляюсь, когда она бросает на меня дразнящий взгляд через плечо, потом смотрю на крошечные зазубрины на заточенном лезвии в моих руках. Провожу тряпкой еще раз по краю, откладываю нож в сторону к другим инструментам. Пила для костей. Мясорубка. И мой любимый нож «Ulu» из дамасской стали, который Слоан подарила на день рождения. — Но мне правда понравилось. Очень. Кайфово работать с тобой.
— Мне тоже. Я считаю, мы должны вместе поймать Лесного призрака в следующем году, даже несмотря на то, что технически я победила, на случай, если ты забыл. И ты заслуживаешь приз за второе место, поскольку на этот раз тебя даже не вырвало, — говорит она, указывая на глазные яблоки, свисающие на леске над головой доктора Стефана Ростиса. — Вон, смотри.
— Я никогда не привыкну, да?
— Думаю, нет.
Пока Слоан продолжает приклеивать последние кусочки нитей, я сам занимаюсь последними приготовлениями. А потом просто откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за своей Черной птичкой, которая творит уже не в монохромном, а в ярком цвете.
Закончив, она отступает назад и осматривает свой холст за трупом. Три слоя паутины смешаны со всплесками цвета. Оттенки драгоценной зелени в один слой. Синеватый в другом. Красные и пурпурные в последнем, каждый из которых был тщательно выкрашен ее собственной рукой. Это потрясающая инсталляция, которая, подобно витражным стеклам, исходит от подвешенного тела с раскинутыми руками и ногами. Закрепить его к стенам и потолку было моим самым большим вкладом, если не считать того, что я отрезал несколько кусочков кожи, которые Слоан вшила в муслин. Искусство? Это все она.
— Прекрасно, Слоан, — говорю я.
— Спасибочки, — тепло отвечает она, но не оборачивается, иначе увидела бы, что я смотрю не на холст, а на нее.
Пока ее взгляд остается прикованным к цветовым слоям, я меняю плейлист на телефоне.
— ФБР будет в замешательстве. Ты развиваешься, а не деградируешь. И не думаю, что они поймут, что нити — это
— Я и не надеялась им помогать, — говорит она после легкого смешка, затем качает головой и пожимает плечами.
— Однако одна вещь никогда не меняется…
— Какая?
Я киваю в сторону тела, когда Слоан поворачивается ко мне лицом. Вопрос в ее глазах быстро перерастает в подозрение. Когда она складывает руки на груди, я поднимаю свои в знак извинения, хотя мне совсем не жаль о сказанном. И она это знает.
— Что? — безучастно спрашивает она.
Я указываю на изувеченного доктора, кровь которого стекает по лицу подсыхающими струйками.
— Дырка левого глаза. Всегда немного раздолбанная.
Слоан издает смешок, но он стихает, когда я пожимаю плечами. Тень сомнения прорезает складку между ее бровями.
— Не-а.
— Прости, но это так.
— Ты бредишь.
Я подтаскиваю стремянку к телу и указываю на нее жестом.
— Посмотри сама.
Губы Слоан приоткрываются, щеки вспыхивают от растущего разочарования. Чертовски очаровательная. Взволнованная птичка со взъерошенными перьями и когтями наготове? Моя любимая версия. И я наслаждаюсь каждым мгновением, от ее свирепого взгляда до решительных шагов, когда она топает к лестнице, чтобы рассмотреть все поближе.
— Роуэн Кейн, ты гребаный шизик, ничего я не долби…
Ее разгневанный взгляд останавливается, когда она рассматривает кровавую дыру, затем переводит взгляд вниз, на меня, снова обратно. Хотя мне удается подавить смешок, я не могу скрыть веселье в своих глазах, по крайней мере, от нее.
— Что это, нахуй, такое? — спрашивает она, указывая на лицо мертвого доктора.
— Не знаю, Черная птичка. Может, тебе стоит проверить. Если только…
— Если только что?
— Ты ведь не брезгуешь, да?
При этих словах у нее вырывается смех, хотя он короткий и неуверенный.
— Как там нынче с мороженым, Палач? Уже успел испечь печенюшки?
— Ой, Черная птичка, — говорю я, прижимая руку к сердцу. Оно гремит под моей ладонью. — Ранила, в очередной раз.
Слоан улыбается, у нее появляется ямочка рядом с губой, а затем она сосредотачивается на безжизненном лице перед собой, с налитыми кровью глазами и дряблыми чертами. Она дотягивается пальцами в перчатках до левой глазницы и достает маленький круглый пакетик, обмотанный скотчем.
— Видишь? — говорит она, взвешивая комочек на ладони и спускаясь по лестнице. — Защипнула. Вытащила прямо оттуда.
— Ты сделала это. Также, как и раньше. Элегантно защипнула.
Она останавливается передо мной, ее глаза весело блестят, встречаясь с моими.
— Что это?
— Думаю, смысл подарка в том, чтобы его открыть, — говорю я, целуя ее в лоб в ответ на закатывание глаз. Она берет салфетку, которую я предлагаю, и начинает вытирать кровь. — Хорошо смой. Внутри важные документы.