Палач из Гайд-парка
Шрифт:
Указав ему на кресло и подождав, пока он сядет, хозяйка села в другое.
– И тем не менее, миссис Арледж, – любезно промолвил Питт, – я буду вам чрезвычайно признателен, если вы мне расскажете о том, что происходило вчера. Все, что вы помните.
– Конечно. Мой бедный муж сразу же после десяти вечера собрался на короткую прогулку, чтобы подышать свежим воздухом перед сном. Кажется, он не собирался встречаться с кем-либо, и прогулка не должна была продолжаться более двадцати минут или получаса. Обычно мы с ним ложимся спать в разное время. – Она виновато посмотрела
Несмотря на тяжесть потери, эта женщина сумела сохранить всю мягкость своей женской натуры. На память снова пришли слова Бейли о ее женском обаянии.
– Ожидание всегда мучительно, вы меня понимаете? – промолвила она тихо. – Бывали вечера, когда я ложилась спать, так и не дождавшись мужа. Я пыталась, но… – У нее перехватило дыхание. – Он был всегда так внимателен.
– Я понимаю вас, – поторопился сказать Питт, не зная, как помочь бедной женщине в ее горе. – Миссис Арледж, как я понял со слов сержанта, мистер Телман не спрашивал вас, знакомы ли вы с капитаном Оукли Уинтропом?
– О боже. – Она с тревогой и пониманием подняла на него свои красивые темно-голубые глаза. – Нет, он не спрашивал меня об этом, но разве это может чем-то помочь? Боюсь, я услышала это имя лишь после убийства того человека. Это важно, суперинтендант?
– Не знаю, мэм.
– Конечно, мой муж знал очень многих людей, о которых я и понятия не имела. У него было немало ценителей его работ, музыкантов и других знакомых. Ведь среди них мог бы оказаться и капитан Уинтроп, как вы думаете?
– Возможно. Надо спросить об этом у миссис Уинтроп.
Миссис Арледж печально отвернулась, выражая всем своим видом сочувствие вдове.
– Бедняжка, – произнесла она тихо. – Смерть не знает возраста и безжалостно оставляет вдовами молодых женщин, которым нет и сорока. Кажется, она в этом возрасте? Признаюсь, я не читаю газет – мой муж не хотел, чтобы я их читала, – но невольно доходят слухи, слышишь разговоры слуг…
– Да, миссис Уинтроп примерно этого возраста. Кажется, две ее дочери недавно вышли замуж. Миссис Уинтроп действительно молода.
– Мне так жаль ее, – промолвила миссис Арледж, сжав руки, лежавшие на коленях.
Томас много отдал бы, чтобы избежать некоторых вопросов, и старался быть как можно более деликатным. Он восхищался выдержкой этой женщины, тем, что горе не озлобило ее, не повергло в состояние отчаяния и жалости к себе, что в таких случаях вполне объяснимо. Однако профессиональный долг требовал задать вдове неприятные для нее вопросы личного характера, и он не мог откладывать этого. Подобное вмешательство в личную жизнь было всегда самой неприятной частью его работы, а сегодня он ощущал это особенно остро.
– Миссис Арледж, мы должны осмотреть вещи вашего мужа. Возможно, они помогут выяснить, существовала ли какая-либо связь между ним и капитаном Уинтропом. Я осознаю, насколько неприятна для вас эта процедура, и весьма сожалею, что
– Разумеется, – быстро согласилась вдова. – Я вас понимаю. – Тем не менее она нахмурилась, и по ее лицу словно пробежала тень. – Разве не маньяк случайно выбрал жертвами их двоих? Этот человек безумен.
– Мы еще не знаем этого, миссис Арледж. Сейчас мы проверяем все версии.
– Я понимаю. – Она посмотрела на вазу с нарциссами, дурманящий запах которых достигал даже дальнего конца гостиной, где они сидели. – Конечно, вы должны. С чего бы вы хотели начать? Ваш человек, я не помню его фамилию, уже осматривал дом; возможно, он что-то упустил…
– Инспектор Телман, – подсказал ей Питт.
– Да, кажется, это был он. Я вспомнила фамилию, как только вы ее произнесли, – подтвердила она. – Он сделал это очень быстро. Насколько я поняла из его слов, – она сделала вдох, – убийцей был маньяк, и поэтому в тщательном осмотре, видимо, не было смысла.
– Я хотел бы ознакомиться с бумагами вашего мужа.
Питт поднялся с кресла. Ему снова захотелось извиниться перед вдовой, но он побоялся показаться слишком назойливым. Любезность миссис Арледж, ее умение держаться вызывали в нем глубокое уважение и симпатию, что делало его официальную миссию еще более неприятной для него.
– У вашего мужа есть кабинет? – справился он, когда миссис Арледж тоже встала, сделав это с какой-то невыразимой грацией, что заставило Питта заключить, что в юности она, должно быть, училась танцам. – После кабинета я осмотрел бы его гардеробную, если позволите…
– Конечно. Давайте пройдем в эту дверь, и я сама вас провожу в его кабинет.
Они прошли через устланный паркетом холл в большое, свободное помещение. Для кабинета в ней было слишком мало книг, не более пяти-шести десятков томов, а главное, в ней не было изысканной мебели, свойственной тем комнатам, в которых принимают гостей, чтобы произвести впечатление вкуса и достатка в доме. Это был настоящий рабочий кабинет.
– Я оставлю вас одного, суперинтендант, – сказала миссис Арледж. – Вы вправе осмотреть здесь все, если это сможет вам помочь.
Питт поблагодарил ее, и она, извинившись, удалилась, заставив его испытать еще большее чувство неловкости за свою настойчивость. Для него давно стало привычным производить осмотр вещей жертвы преступления. Если бы Арледж погиб от руки маньяка, рыться в его вещах было бы оскорблением памяти усопшего, укорил себя Питт. Но он уже был здесь и должен выполнить свою профессиональную задачу до конца. Лишь тот факт, что обезглавленный труп Уинтропа был почему-то найден в лодке, в какой-то степени оправдывал упорство Томаса в поисках истины. Безусловно, Уинтроп сам по своей воле не мог оказаться в прогулочной лодке, да еще с кем-то, кого случайно повстречал в парке. Судя по его обуви, однако, он сам дошел до озера. И никаких следов борьбы. Арледж тоже не сопротивлялся. Его, должно быть, ударили сзади, без предупреждения. Или он тоже хорошо знал убийцу?