Палеонесская дева

Богатков Сергей

— А вы, что, у меня во дворце своего человека оставили? — недоуменно спросила Авилина.

— Представь себе, да.

Принцесса ничего на это не ответила, только виновато опустила глаза. А затем продолжила уплетать еду, за обе щеки. Камилла сидела и размышляла над услышанным. Скорей всего перед тем, как пытать, принцессу раздели догола, а уже после кинули под ноги эти самые обноски, чтобы в случае чего, городская стража не признала в ней дочь принца Освальда.

Да, девушка была красива, даже чересчур. Переодеть, вымыть с ног до головы, расчесать и может быть, получится

принцесса. В этом есть и большое коварство. Если она и правда дочка принца Освальда и на территории Гальрада с ней что-то случится, может начаться серьезный политический конфликт. И проблем не оберешься, когда всплывет, что такая знатная особа прибывала в «плену» у Рокстерли.

— А как вы вообще оказались в Алкории? — недоуменно спросила принцесса. — Я думала, вы не собирались к нам.

— По приглашению из дворца.

— По какому ещё при… — Авилина вдруг застыла и вновь положила еду на стол.

На мгновение наступила тишина. А затем принцесса закрыла лицо руками и пролепетала:

— Это я во всем виновата… я приказала отправить приглашение. Это было так давно, что я и забыла… от вас не было вестей больше полугода, ни одной весточки. Отец сказал, что скорей всего вы не приедете и не стоит даже писать, но я… это всё моя вина…

Камилла собралась что-то ответить, утешить или на худой конец, налить ещё вина, но принцесса начала всхлипывать, а затем и вовсе разревелась. Закрыв лицо руками, она не видела никого вокруг, но рыдала, будто бы вся та боль, что была прожита за последние дни, дала о себе знать и сильным всплеском вырвалась наружу. Камилле было хорошо знакомо это чувство. У каждого есть что-то способное причинить невероятно много боли. Бессмысленной, тупой и беспощадной. Её невозможно игнорировать или скрыть. А если попытаться запереть глубоко в душе, она медленно, но верно начнёт пожирать человека изнутри.

— Про… простите меня…

Авилина пыталась говорить сквозь слезы, но выходило это у неё из рук вон плохо. Камилла, решила, что момента лучше пойти, всех уложить, не будет.

— Так, хватит реветь, — сказала она в приказном тоне. — Возьми себя в руки. Что случилось, уже не изменить. Нам нужно всем отдохнуть.

Кое-как Авилина встала и поплелась за Камиллой и Амелией в жилое крыло замка. Подруга Амелии шла позади всех и пыталась привести себя в порядок. Поправляла волосы и вытирала лицо рукавом рубахи, попутно осматривая пустые коридоры величественного замка, в котором когда-то давно наверняка гостила. Хорошенько протерев лицо собственной рубахой, принцесса нарушила молчание:

— Амелия, значит у тебя появился регент-управитель? А ты сама собираешься претендовать на престол?

— Конечно, она собирается.

Камилла, не зная почему, ответила сама. И спиной почувствовала на себе прожигающий взгляд девочки. Эта тема для них была острой. Одной из тех, которые когда-нибудь, желательно в ближайшее время надо бы обсудить.

— Император держит тебя в поле зрения, да? — продолжила допытываться принцесса. — Всё-таки старик не вечно будет сидеть на троне.

— Меня не пускают на прием к императору, — призналась Амелия.

— Почему?

— Не меня спрашивай…

Они

остановились возле одной из комнат в жилом крыле, вполне подходящей для ночлега даже такой особе, как принцессе другого государства. Авилина с недоумением смотрела на Камиллу. На самом деле, не пускать Амелию к Гальрадской знати был совет самого императора. После того, как Камилла начала появляться при дворе, кто-то решил распространять грязные слухи о том, что она безграмотная дурочка из северной деревни, и вообще работала в одном из домов удовольствия в Саргосе. Император хотел бы видеть Амелию в лучшем свете, поскольку очень уважал её отца и дядю, а потому советовал выждать время. Вот только с девочкой обо всем этом подробно поговорить как-то не нашлось времени.

— Так, знаешь что? — вздохнула Камилла, обращаясь к Амелии. — Ты слишком много болтаешь. Иди-ка в свою комнату.

Она попыталась возразить, но Камилла её перебила:

— Я сказала в свою комнату, живо! Всё, хватит посиделок. Расходимся до утра.

Как это обычно бывало, стоило прикрикнуть строгим тоном и девочка, слегка поклонившись, молча удалилась к себе без желания спорить. А Камилла открыла дверь и пригласила принцессу внутрь. На удивление слуги постарались и эта комната, как и остальные содержалась в чистоте, хотя в жилом крыле практически никто не жил, а проверять, всё ли в порядке последние месяцы попросту не было времени.

Из больших витражных окон струился лунный свет, единственный источник освещения на западной стороне замка. Авилина, увидев большую застеленную кровать в углу комнаты, сразу же устало присела на краешек и схватившись за бок, тихо застонала. Всё же Амелия была права и не зря остановила Камиллу. Принцессе нужна была помощь. И надо что-то делать прямо сейчас, пока не стало хуже.

— Болит?

— А ты как думаешь? — возмутилась принцесса. — Меня раздевали, прижигали кожу калёным металлом, вырывали ногти, связывали и избивали. Конечно, болит!

— Надо бы тебя подлечить, а то так и до императора завтра не доедем. Давай, живо снимай рубаху и ложись. А я позову Мирину.

— Мирина — это ваш лекарь? — поспешила уточнить Авилина.

— Мирина — наша кухарка. Лекаря у нас нет.

Вместо того, чтобы послушно принять помощь, Авилина вдруг возмутилась:

— Что? Кухарка? Я не хочу, чтобы меня лечила кухарка. И вообще, ты разговариваешь с принцессой.

— Тогда, снимайте рубашку, Ваше Величество, и ложитесь.

Из уст Камиллы это больше звучало, как издевка и она это прекрасно понимала.

— Высочество, — поправила Авилина.

— Знаешь, ты начинаешь меня бесить, — призналась управительница. — Могу позвать стражу и приказать раздеть тебя догола, так устроит?

— Тогда точно до императора не доедем… ладно, зови свою кухарку.

Принцесса начала медленно развязывать пояс на грязной рубахе. А Камилла отправилась обратно вниз по лестнице, оставив дверь приоткрытой. Мирина всё ещё была на первом этаже несмотря на то, что на улице стемнело и главный зал освещали немногочисленные свечи. Она стояла и просто перебирала какую-то посуду. Попросту не хотела идти спать и ждала подругу.