Палеонесская дева
Шрифт:
— Сейчас ты не в том состоянии, чтобы кулаками махать. Даже смотреть жалко, — предупредил Дориан. — Лучше продумай, что завтра будешь делать. А вот когда Дьюк вернется, я лично дам ему в руки плетку, заставлю привязать тебя к кровати, запру вас в одной комнате и не выпущу до тех пор, пока он как следует тебя не отхлестает. Раз уж вставлять тебе мозги на место, это его обязанность, пусть этим и займется.
Камилла усмехнулась. Она вдруг поняла, что Дориана позвала Амелия. Наверняка прибежала, нажаловалась… может и не зря.
— Думаешь,
— С Дьюком? Ха! Он-то умеет взять себя в руки, — усмехаться настала очередь Дориана. — И язык у него подвешен. Уверен, с ним всё хорошо. К тому же, не забывай, что он благословлённый, а убить таких очень непросто. А вот, что ты творишь, мне не понятно. Может, объяснишь?
— Нечего тут объяснять.
— Да есть чего. Ты в сложный для нас час ведешь себя как девка деревенская.
— Я и есть девка деревенская, забыл, что ли?
В глазах слегка поплыло, но она всё ещё довольно твердо стояла на ногах. До донжона точно дойдет. А Дориан, проигнорировав колкость, начал командовать:
— Иди умойся и выспись. А завтра пойдешь и любой ценой заставишь императора снять блокаду с северных границ. И мне плевать, как ты это сделаешь. Пусть принцесса помогает. Дьюк должен вернуться домой. А если старик Божко узнает, что ты Дьюка одного на вражеской земле оставила, на лоскуты тебя порвет. Да и меня тоже.
Камилла махнула рукой и пошла в сторону донжона. Напоследок вспомнив про принцессу:
— Ты запер эту…
— Да. Иди.
Дориан провожал её взглядом вплоть до самого выхода на улицу. Стоял и смотрел, как она неспешно движется к двери. Летняя прохлада и легкий ветерок помогли немного очнуться и прийти в себя. К тому же даже ночью во внутреннем дворе кто-то ещё занимался делами. В кузне горел свет, пара человек возились с лошадьми в конюшне, служанки подтаскивали пустые, лежащие без дела ведра к колодцу, чтобы утром набрать воды. За подобное упорство можно было бы и похвалить, а может, все зашевелились только потому, что управительница вернулась не в настроении. Но сейчас Камилла могла только неспеша добраться до донжона и ничего более.
Стражники у двери открыли для неё дверь. На стенах винтовой лестницы ещё горели факелы, ждали только её. Предстояло самое сложное — пройтись до самого верха, третьего этажа. Камилла старалась идти осторожно, держась за стену, но то и дело спотыкалась и норовила упасть. Ступеньки разной длинны и высоты создавали большую проблему. Забавно, но днем она быстро спускалась и поднималась, даже не вспоминая об этом. Это происходило уже столько раз, что ноги привыкли и как-то сами собой делали правильные шаги, но сейчас так не получалось, отчасти потому, что она обращала внимание на каждую ступеньку и старалась идти осторожно.
Добравшись, наконец до своих покоев, управительница выдохнула. Дверь в спальню была совсем рядом, осталось пройти маленькую прихожую и упасть на кровать, не вставая до самого утра. Здесь, в полумраке, источником
Открыв дверь и тихо войдя, Камилла увидела, как Амелия сидит на кровати, прижав лицо к коленям и плачет. На секунду внутри всё болезненно сжалось. Как всё дошло до такого? Камилла молча села на краешек кровати, боясь даже дотронуться. Амелия, заметив, что не одна, подняла взгляд и вытерла лицо рукавом.
— Прости меня, — тихо сказала управительница.
Амелия замотала головой, шмыгая носом.
— Нет, ты права, это всё моя вина. Ведь это была моя идея, отправиться в Палеонесс и…
— Не говори глупостей! — рассердилась Камилла. — Я решила ехать в Палеонесс, а не ты. И я ни за что бы тебя там не оставила.
— Дьюк ведь тебе очень дорог, я же знаю, а теперь из-за меня он там…
— Вот, слышал бы он тебя сейчас…
Амелия усмехнулась, сквозь слезы, поняв, что её слова, к ней же и вернулись.
— Все близкие мне люди страдают и умирают, а я ничего не могу с этим поделать. Не могу даже думать, что из-за меня Дьюку могут навредить, — Амелия грустно вздохнула. — Конечно, я верю, что он обязательно выберется и вернется домой. Это же Дьюк… Знаешь, иногда я не могу уснуть от того, что перед глазами всплывают родители и сестра. Мне кажется, что всё могло быть по-другому. И где-то в другом времени они живы и сейчас всей дружной семьей отдыхают в Алкории на празднике вознесения. Это глупо, правда?
— Нет, я тебя прекрасно понимаю, — ответила Камилла. — Я бы тоже многое отдала, чтобы увидеть маму и папу. Но, мир такой, какой есть, и мы ничего не можем с этим поделать. Завтра я поеду к императору и сделаю так, чтобы Дьюк вернулся домой. А ты, заканчивай плакать и ложись спать, хорошо?
Амелия молча кивнула, поправила подушку и забралась под одеяло. А затем попросила:
— Можешь полежать со мной немного?
Камилла, сняла плащ, аккуратно повесила на вешалку возле входа, потушила свечу, улеглась, а девочка устроилась поудобнее и закрыла глаза. Пусть засыпает, если так спокойней. Управительница почувствовала, что тело наконец, получило долгожданный отдых, но не смотря на жуткую усталость и слабость, сон никак не приходил.
Камилла лежала и не могла прогнать нехорошие мысли, которые снова и снова лезли в голову. Почему всё так безоговорочно верят в то, что Дьюк вернется домой? Будто ни у кого и тени сомнения нет, а Дориан, так и вообще, насмехается над подобным исходом. Неужели она одна боится, переживает, мучается и считает, что всё это плохо кончится? Нет, конечно, не одна. Амелия плакала, а Дориан нервничал. Это было видно по взгляду. Да и последнее время, когда всё должно было начать налаживаться, в одночасье начало рушиться безвозвратно.