Палитра
Шрифт:
Посреди комнаты на мольберте стоял подрамник с незаконченной работой. Это был лесной пейзаж. Туров улыбнулся: похоже, такому таланту, как Коля, совсем необязательно ходить на пленэры.
Указав пальцем себе на глаз, Туров незаметным кивком спросил у Антона, мол, чего это он? «Да у него один глаз видит хорошо, а второй – почти не видит», – шепнул Антон.
Хозяин тем временем деловито перенес из угла комнаты на середину свободного пространства табурет, постелил на него газету и достал из
– Это хорошо, когда заглядывают воспитанные люди, а то такой народ ходит неконкретный, всё норовит на халяву. Наливай!
Антон открыл бутылку, налил водку в два стакана, кивнув в сторону Турова:
– Он за рулем.
Сняв с носа очки и положив их в нагрудный карман фартука, Коля взял с табурета стакан:
– Ясно. А я сегодня нет.
– Что еще за новости? – выпив и закусив ломтиком лимона, спросил он у Антона, который, едва пригубив, поставил стакан обратно.
– Привычка.
– Да уж. И когда это вы успели привычек таких нахвататься?
Антон, пожав плечами, снова наполнил стакан хозяина.
Коля одобрительно кивнул и весело посмотрел на Турова:
– Так какое у вас ко мне дело? Хорошей живописью интересуетесь? У меня такие пейзажи – Шишкин отдыхает!
– В другой раз, – попытался изобразить улыбку Туров. Он уже понял, что человека, ради которого он приехал, найти здесь едва ли удастся.
– Мы, Коля, друга твоего хотели застать, – вмешался Антон.
– Какого друга? У меня друзей нет. Только поклонники и завистники.
– Нет, Коль, я не о том. Помнишь, дня три назад я заходил, тут у тебя кореш сидел – лысый такой, в майке красной? Он еще художника знает, о котором я спрашивал. Помнишь?
– Добрягов, что ли?
– Во-во! Добрягов! Где он?
– А я откуда знаю? Выгнал я его.
– Когда?
– Утром сегодня.
– Так еще утро. Двенадцати нет!
– Ну, я как проснулся, часов в десять, так и выгнал.
– Почему?
– Что почему? Работать мне надо! А он мозги пудрит с утра до вечера, передвижник хренов!
– А где же нам теперь его искать?
Коля пожал плечами и налил себе еще водки.
– Не знаю. Говорил, что в Питер поедет, на Пушкинскую, к Митькам. Денег попросил на билет. Я дал. Только он человек неконкретный… у него семь пятниц на неделе… может в Питер, а может и на Урал рвануть… а может и в Москве еще месяц-другой пофестивалить. Так что, вряд ли вы его найдете.
Туров достал «Marlboro».
– Курить можно? – спросил он хозяина.
– Кури. Дай и мне.
Вытянув из протянутой пачки две сигареты, Коля заложил одну за ухо, а вторую прикурил.
– Не знаю, ребята, чем вам помочь. Знал бы, что он вам нужен, потерпел бы его еще. А так…
Туров перебирал
– Ну ладно, – решительно произнес он и протянул художнику руку. – Давай!
– Нет! Бог троицу любит! – с возмущением остановил его хозяин. – Посреди спектакля покидать зрительный зал неприлично. Погоди. Вот мы еще с Антоном по одной, тогда и разойдемся.
Антон послушно вылил остатки водки в пустой стакан художника.
В эту минуту стукнула входная дверь.
– Колян! Братишка!
– О! – обрадовался Коля. – А вот и он, Добрягов! Хрен от него так просто отделаешься!
В комнату стремительно ворвался человек. Он был маленького роста, щуплый, стриженный под ноль и не по погоде легко одетый, в руках он держал три бутылки водки.
– Братишка, ну не мог я от тебя уехать вот так! По-людски проститься надо! Да и билетов до Питера нету. Я автостопом доберусь!
Увидев в квартире незнакомых людей, Добрягов пришел в еще большее возбуждение, отчего стало казаться, что этот небольшой человек заполнил собой всё свободное пространство.
– О-о-о! Так нас тут много! Коль! Покупатели, что ли?! Мой друг Николай – великий художник, – заявил Добрягов, выставляя на табурет водку и глядя снизу вверх в глаза Турову. – Классик, можно сказать, динозавр! Таких уже нет! Вы пришли по адресу. Это настоящее искусство!
– Вить! – прервал словесный поток Добрягова Николай. – Они к тебе пришли.
– Ко мне? – удивился Добрягов. – Так у меня сейчас и работ-то нет. Все мои работы в запасниках музеев. У меня пока перерыв в творчестве. Впечатлений набираюсь, энергии, так сказать, для будущих шедевров. Приходите через годик. А пока бабки копите.
– Я учту, – улыбнулся Туров. – Виктор, я хотел бы, чтобы вы свели меня с Федором Рыжовым. Знаете такого?
– Федьку, что ли? Знаю. А на кой он вам сдался? Как художник он ничто, пыль под ногами. Я не понимаю. Вон Коля! Так у него ж всё по делу, всё в елочку! В офисе у себя повесишь, глаза от бумажек поднимешь – красота! Поле! Лес! Лось! О! Коль! Что это я раньше этого лося не видел? Здорово!
Туров смеялся редко, но, наблюдая за этим шумным, суетливым человеком, едва сдерживал смех.
Повеселел и Антон, предчувствуя, что Туров даст ему денег. Этих денег, конечно, не хватит, чтобы отдать долги. Впрочем, Антон и не собирался их отдавать. Пока. Потом, когда он сорвет куш, он, конечно же, всё отдаст, но не сейчас. На эту тысячу он сыграет. В конце концов, он хороший игрок. Просто в последнее время ему не шла карта.
Только Николай вдруг заметно расстроился. Он мрачно посмотрел на водку, стоящую на табурете, и пробасил: