Палочка для Рой
Шрифт:
— В последнее время? — переспросил Грюм, наклоняясь ко мне.
Я закатила глаза:
— Это просто выражение такое. Мне одиннадцать. Сколько людей я, по-вашему, уже успела убить?
— Не знаю, — ответил Грюм. — Это ты мне скажи, сколько.
— Меньше, чем вы, — соврала я. — Вопрос — повысят ли они ставки, или просто будут делать хорошую мину при плохой игре.
— Я думал, первый твой вопрос: «Будут ли меня обвинять?», — сказал Грюм.
— За то, что защищалась в присутствии пяти десятков свидетелей? — спросила я. Покачав головой, добавила: —
— Думаешь, мне нужна помощь, чтобы скрутить такую соплячку, как ты?
— Думаю, что вы знаете — без боя я не сдаюсь, — ответила я. — И что я буду сопротивляться, даже если скручивать меня будет сам Дамблдор.
Наверное, у меня не было малейшего шанса против них троих, но, возможно, я смогла бы сбежать, использовав свой единственный козырь — насекомых. Погода становилась всё теплее, а я специально разводила их как можно больше в отдалённых уголках замка.
Число насекомых, которых я могла контролировать, постепенно приближалось к тому, что было в прежней жизни, хотя многозадачность была, конечно, не такой, как раньше. Кроме того, сколько бы насекомых ни было бы в Хогвартсе, их число всё равно было намного меньше, чем в такой дыре, как Броктон Бей.
Грюм посверлил меня взглядом. Кивнул.
— В Министерстве есть люди, которые хотели бы выдвинуть обвинения, но они не скрывают своих чистокровных убеждений. Либералы всё ещё контролируют Визенгамот, так что с тобой ничего не сделают.
Вероятно, мой поступок разозлил куда больше народу, но меня это не волновало.
— Полагаю, я всё ещё не являюсь для Пожирателей Смерти приоритетной целью, — сказала я. — Раз они используют против меня стратегию низких затрат и малых рисков.
— Хм? — заинтересовался Снейп.
— Заставить малолетнего идиота сделать за них работу — успех такого плана маловероятен. Но чего он для них стоил? Потратить несколько часов, обучая пацана паре заклинаний… если провалится — он всё равно не был в организации. А может, ему повезёт, и он преуспеет. Может, девчонка убьёт его и окажется в тюрьме… почти ничего не стоит такая атака, зато людям напомнили, что Пожиратели Смерти всё ещё являются грозной силой, пусть сейчас они немного в бегах.
— Звучит так, словно ты ими восхищаешься, — сказал Грюм.
— Я восхищаюсь хорошей стратегией, — сказала я.
— И что бы ты сделала, если бы командовала Пожирателями Смерти? — спросил Грюм.
— Я бы вообще ни на кого не нападала, — ответила я. — Я приказала бы своим людям использовать Империус на любом волшебнике, который имеет хоть какое-то отношение к правительству. И на тех, кто печатает газеты. Волшебный мир очень доверчив, так что тот, кто контролирует министерство и газеты — во многом контролирует всю страну.
Это была постоянная головная боль Протектората. Людям, находящимся под контролем кейпов-Властелинов, нельзя доверять. Протоколы Властелин-Скрытник изобрели не просто так.
— Это не так просто, как ты придумала, — прорычал Грюм.
Я пожала
— Значит, нужны планы прикрытия на случай, если установить над кем-то контроль не удастся, — сказала я.
Чуть не добавила, что есть способы заставить людей исчезнуть, но вовремя заметила, как пристально Грюм на меня смотрит, и предпочла промолчать.
— Самые честолюбивые тёмные лорды оканчивали свои дни в Азкабане или в могиле до того, как заходили слишком далеко, — сказал Грюм. — Эта профессия вредна для здоровья.
— Это всё потому, что миньоны так и норовят занять твоё место и нельзя никому доверять, а то в спину ударят? — спросила я. — Или потому, что приходится выступать против всего Волшебного мира разом?
— И то и другое, — ответил он.
Я нахмурилась.
— Ну, я не планирую становиться Тёмной Леди, так что и волноваться не о чем, — чопорно проговорила я.
Почему-то ни одного из них мои слова не убедили. На секунду я почувствовала раздражение.
В последнее время мне было труднее обычного сдерживать эмоции. И это немного озадачивало — виновны ли в этом мой новый мозг и гормоны, или дело в том, что мне сейчас одиннадцать лет, и контролировать себя намного труднее.
А может, причина лежала глубже?
Я видела героев, побывавших в бою с Бойней, иногда у них проявлялись отложенные психологические проблемы. Посттравматический стресс был штукой неприятной, и иногда проявлялся в виде вспышек гнева. Бойцы испытывают страх куда чаще, чем кто-либо другой, но учатся перенаправлять его в злость. Просто иногда страх проявляется, хотя опасность давно прошла.
Нужна ли мне психологическая помощь? Возможно.
К сожалению, ни одному психологу в мире я доверять не могла, будь он магглом или волшебником. У меня было слишком много секретов, а в мире, где каждый волшебник мог захватить разум человека, всего лишь взмахнув волшебной палочкой, ни один психолог не гарантировал мне приватности.
Если выяснится, что со мной случилось на самом деле, этого может оказаться вполне достаточно, чтобы объявить меня нелюдью, и кто знает, какие тогда права у меня останутся. Я была уверена, что палочку у меня в этом случае точно отберут — и тогда мне придёт конец.
Хуже того, если станет известно, что я контролирую насекомых, любой взрослый волшебник и половина учеников Хогвартса смогут обойти мою защиту. Я и месяца не проживу.
А значит, никакой помощи психологов я не смогу получить до тех пор, пока мои враги не окажутся мертвы.
— Насколько вероятно, что они снова попробуют добраться до меня в ближайшее время? — спросила я. — Ведь самое лучшее нападение — то, которого никто не ждал.
— Сомневаюсь, что ему так уж важно, мертва ты или нет, — сказал Грюм. — Это был просто способ напомнить о себе. Всем известно, что Пожиратели Смерти тебя не любят — слишком часто ты совала голову в петлю, чтобы это осталось незамеченным. Но если посмотреть шире, сейчас у него хватает куда более насущных поводов для беспокойства.