Палочка для Рой

ShayneT

Он обучил меня чарам стирания памяти, но я не стала этого упоминать.

– К счастью, у многих из вас имеется внеклассный опыт, уравновешивающий это. К несчастью, это означает, что у нас большой разрыв в навыках между некоторыми учениками.

Некоторые слизеринцы выглядели огорчёнными. Множество их решило избегать присоединения к моей группе из страха, что это подвергнет опасности их семьи. Остальным я просто не нравилась.

– Эберт могла бы, пожалуй, вести это занятие, по крайней мере, на уровне третьего курса.

Никто

не стал ему возражать.

– Что самое важное из того, что требуется волшебнику для успеха в битве?

– Скорость, — сказал Драко.

– Точность, — возразила Гермиона.

– Оба этих качества важны, — заметил Грюм. — А каков ваш ответ, мисс Эберт?

– Изобретательность, — произнесла я. — Хотя зачастую вам нужны скорость и точность, чтобы довести дело до конца.

Грюм кивнул.

– Нападайте там, где вас не ждут, и половина битвы уже выиграна. Большинство заклинаний не запрещены законом; только три из них считаются Непростительными. Кто-нибудь знает, что это за заклинания?

– Проклятье Империо, — сказал Драко.

– Кому как не тебе его знать? — произнес Грюм, буравя Драко взглядом. — Принимая во внимание, что, по словам твоего отца, он оказался жертвой Империо в ходе прошлой войны.

– Как и половина Министерства в ходе этой, — ответил Драко. Лицо его было бесстрастным. — Включая ваших коллег.

Грюм кивнул.

– Невозможно определить, когда человек находится под Империо, правда? — спросил он. — Это одна из самых страшных особенностей данного заклинания. Вот живут себе ваша девушка, мать или отец, лучший друг, и вдруг за один удар сердца они сдают вас Тёмному Лорду, потому что волшебник сказал несколько слов и взмахнул палочкой.

Грюм вытащил паука из банки; там их было три.

Он продолжил, заставив паука танцевать и выполнять ряд трюков.

Несколько учеников не из моей группы засмеялись. Они смущённо затихли, когда заметили, что больше никто их не поддерживает.

Мои люди наблюдали и повторяли вслед за мной. Находившиеся в комнате маглорожденные рэйвенкловцы, равно как и их друзья, понимали опасность проклятия Империо.

– Выдрессировала их, да? — пробормотал Грюм.

Часть меня желала посмотреть, смогу ли я превзойти его контроль над пауком, но он был слишком наблюдателен. Любое отклонение было бы замечено и стало бы слишком опасным.

– Есть способы, как не поддаться проклятию Империо, но они требуют настоящей силы воли, и у большинства такой нет. Лучше избегать Империо.

Он помолчал секунду.

– Кто-нибудь знает другое незаконное проклятие?

– Круциатус, — произнесла Миллисент.

Я по привычке села рядом с ней, с Гермионой по другую сторону от меня. У нас не было общих уроков до этого, и вошли мы сюда не вместе.

– По крайней мере у одного из ваших одноклассников имеется опыт личного знакомства с этим заклинанием, — сказал Грюм. — У некоторых из вас есть родители или бабушки

с дедушками, которые стали жертвами этого проклятья. Применяйте Круциатус достаточно долго, и ваша жертва станет пускающей слюни оболочкой вместо человека.

Он бросил взгляд в мою сторону.

– Или, может быть, чем-то иным.

Он увеличил паука и продолжил демонстрацию того, почему Круциатус — ужасное заклинание. Я ощущала нарастающее в комнате беспокойство, пока паук корчился в агонии.

Я была рада, что Невилла здесь нет; нужно будет предупредить его, прежде чем у него начнется урок ЗОТИ.

Грюм уменьшил паука и сунул обратно в банку.

– Эберт! — воскликнул он. — Какое последнее из Непростительных?

– Убивающее проклятие, — спокойно ответила я.

Он вытащил свежего паука.

Пока он убивал паука, я наблюдала за движениями его палочки. Подняла взгляд и увидела, что Грюм наблюдает за мной.

– Разве не совершаете вы преступление, показывая это нам? — спросила Гермиона.

– У меня есть специальное разрешение, — ответил Грюм. — И эти заклинания считаются непростительными только тогда, когда используются против другого человека.

– Так что, законно использовать убивающее проклятие на домовом эльфе, или гоблине, или кентавре? — спросила я.

– Это всё ещё убийство, — пояснил он. — Но используемые вами средства не будут иметь значения.

– Почему оно считается более непростительным, чем любой другой способ убийства людей? — спросил Драко. — Тейлор убила множество людей, и, настолько всем известно, она ни разу не использовала убивающего проклятия.

– И именно поэтому она не в Азкабане, — ответил Грюм. — Убивающее проклятие, равно как и Круциатус - не обычные заклинания. В них надо вкладывать намерение.

Класс притих.

– Вы видели, что я сотворил с пауком. Вы должны желать, чтобы такое произошло с другим человеком. Просто гнева тут недостаточно; вы должны желать это каждой частичкой тела и души.

Все, кроме меня, воззрились на мёртвого паука.

– То же самое и с убивающим проклятием. Вы должны по-настоящему желать убить кого-то. Весь этот класс, за исключением Эберт, может наставить на меня палочки и произнести слова заклинания. И у меня даже живот не заболит.

– Вы говорите, что Тейлор желает вам смерти? — с хитрецой спросил Драко.

– Она убила множество людей, — ответил Грюм. — Подозреваю, что её такое больше не беспокоит.

– Я никогда не убивала никого, кто не нападал на меня, — солгала я.

– Но вы более чем готовы, — парировал он. — Непростительные требуют намерения. Вы не сможете использовать их случайно.

– Я вижу обстоятельства, при которых два из трех можно использовать во благо, — произнесла я.

– Да ну? — спросил Грюм.

– Иногда убийство — это милосердие. Убивающее проклятие безболезненно.