Палочка для Рой
Шрифт:
Я провела все выходные в своей комнате, погрузившись в книги из библиотеки и тренируя заклинания, снова и снова. Мои соседки по комнате старались туда не заходить, пока не приходило время спать, и даже тогда проявляли осторожность и не разговаривали со мной.
— Мисс Эберт, — проговорил Снейп за моей спиной.
Конечно, я знала, что он там, человеческими органами чувств заметить я его не могла. Он очень хорошо умел скрытно перемещаться и сливаться с тенями.
— Закройте дверь, — сказал он.
Я так и сделала, тщательно, и затем
— То, что вы сделали, было непростительно, — сказал он. — Мистер Эйвери почти умер, и родители забрали его из школы, и подали жалобу аврорам. Сейчас он в святом Мунго.
Я не имела ни малейшего понятия, что такое «святой Мунго», и желания спрашивать не возникало.
— Так почему они не пришли за мной?
— Есть свидетельства того, что именно он отправил вам заражённое письмо, — сказал Снейп. — И авроры решили, с подачи Директора, что он попытался сварить зелье, создающее волдыри, в своей ванне, в крайне монструозной пропорции, и затем упал в неё.
— И они поверили? — спросила я недоверчиво.
— Вы обнаружите, что в волшебном мире существуют враждующие группы. Некоторые сильно недолюбливают магглов. Другие… магглы их практически не волнуют, намного сильнее они не любят первую группу. Семья мистера Эйвери в прошлом принимала участие в некоторых сомнительных делах, и это первая возможность для авроров выдумать предлог, чтобы начать их преследовать.
— По сфабрикованным обвинениям… — сказала я безучастно.
Чем больше я слышала о волшебном сообществе, тем меньше оно мне нравилось. Пусть здесь и существовали удивительные вещи, но жертва редко ценит культуру угнетателя.
— От которых вы оказываетесь в выигрыше, — сказал Снейп. — Тем не менее, сомневаюсь, что нечто подобное пройдёт ещё раз. Даже у терпения Директора есть свои пределы.
— Я… не знаю, о чём вы говорите, — сказала я. — У Эйвери были враги.
— Это правда, — ответил Снейп. — Враги, с которыми он помирился, или находящиеся вне Дома, которые не смогли бы добраться до него в его собственной ванне.
— Так вы говорите, что я достаточно хороший зельевар, чтобы после скольки… одного урока создать зелье, которому вы нас не учили, и которого нет в учебниках?
Специально проверяла.
— Я также задавал себе этот вопрос, — ответил Снейп. — Но я провел некоторые опыты с водой из ванной. В ней содержалось, в крайне высокой концентрации, самое первое зелье, которому я учу первогодок.
— Зелье для лечения волдырей, — сказала я.
— Зелье, насчёт которого я дал вам конкретные указания, как превратить его в нечто опасное, — ответил Снейп. — Приведя в качестве подтверждающего примера вашего друга, мистера Лонгботтома.
— Всё это выглядит как множество косвенных улик, — сказала я. — Ничего такого, что принял бы суд.
— Вы не бывали в судах волшебников, мисс Эберт, — ответил Снейп. — Стандарты улик здесь… значительно свободнее, чем в маггловском мире.
— И они не попросили отправить
— Нет, — ответил Снейп. — Они решили не выдвигать обвинения… несомненно потому, что намерены убить вас в тот момент, когда вы сойдёте с поезда в конце семестра.
— Похоже, мне лучше остаться здесь на каникулы, — сказала я.
— Не смешно, — отозвался Снейп. — Эйвери — взрослые волшебники, не школьники; и они твёрдо намерены вас убить.
— Меня и так уже хотят убить Пожиратели Смерти, — сказала я. — В чём разница?
Он уставился на меня.
— Единственный способ выжить — стать достаточно сильной, чтобы никто не осмелился нападать на меня, — сказала я.
— Никто не силён настолько, за исключением самого Тёмного Лорда, — произнёс Снейп. — И Директора. Что важнее, ни один из них не действует в одиночку. У них есть союзники. Будь они одни, кто-то неизбежно попробовал бы убить их, и даже волшебникам нужно спать.
— А у меня нет союзников. Где же мне их найти? — спросила я. — Старшие курсы или презирают меня за чрезмерную уверенность в себе, или игнорируют как нечто никчёмное и неважное. У первых курсов нет силы, чтобы быть хорошими союзниками.
— Это не всегда будет так, — сказал Снейп. — Союзники, которых вы приобретёте сейчас, могут остаться с вами на всю жизнь.
— Считаете, что я могу позволить себе долговременные вложения? — спросила я.
Я осознавала, насколько нравоучительно, должно быть, звучали мои слова на той лужайке, во время урока полётов. Я надеялась, что не говорила как одна из тех беспомощных мамочек, чтобы меня таковой не посчитали, но теперь, слушая Снейпа, я ощутила, что испытываю нетерпение, несмотря на то, что часть меня знала — он прав.
— Можете ли вы позволить себе их не делать? — спросил Снейп.
Я насупилась.
Заполучить кого-то, кроме нескольких насекомых, кто прикрыл бы мне спину, было бы здорово, но я никогда не умела заводить друзей. Эмма была моей единственной близкой подругой в детстве, и как только она предала меня, у меня не было других друзей, пока я не сошлась с Неформалами.
Во времена геройства у меня были товарищи по работе. Я никогда не была так близка ни с одним из них, как с группой подростков-суперзлодеев. Мысль о том, что я никогда больше не увижу никого из тех, кто мне дорог, вызвала боль в моём…
Лучше не думать об этом. Сосредоточиться на непосредственной задаче, а с остальным будь что будет.
— Мы разберём зелье, которое вы создали, — сказал Снейп. — Включая дозировку, и почему ваш поступок был безответственен и опасен. Я подробно объясню, насколько опасно было то, что вы сделали, и затем вы проведёте оставшееся время, оттирая котлы.
— Так что, вы поможете мне разобраться с безопасной дозировкой? — спросила я его. — Не то чтобы я в чем-то признавалась, имейте в виду. Но я подумала, что разбавление таким большим количеством воды в ванне сделает зелье практически безвредным.