Память льда
Шрифт:
Чтобы двигаться дальше, сжигателям мостов нужно было взобраться по этому склону.
Подойдя к холму из тел, Ходок не колеблясь стал карабкаться наверх.
Шедшие в арьергарде доложили, что, оказывается, не все тенескарии, уцелевшие при взрывах, разбежались. Несколько сотен их, будто призраки, крались за малазанцами по пятам. Оружия у них почти не было. Выслушав новость, Ходок лишь пожал плечами: это не угроза.
«Мы идем по пандусу из мертвых тел, — думал Паран. — Главное — не смотреть под ноги. Думать только о защитниках, оборонявших эти дома. Об их сверхъестественном мужестве,
Мы снисходительно посмеивались над „Серыми мечами“, даже не видя их и ничего о них не зная… А они посрамили всех нас. Это урок… для сжигателей мостов. Уж этих-то бойцов, казалось, ничем не удивишь. Однако вон как присмирели. Урок простой и страшный: мы вступили в войну, где милосердия нет и быть не может».
А ведь холм явно возник не стихийно. Чувствовалось, что его сложили намеренно, с определенной целью. Пандус. Это действительно был пандус, а не бессмысленное нагромождение тел. И вел он на крышу обгоревшего каменного дома, несколько не дотягивая до нее. С противоположной стороны Паран заметил еще один пандус, но огонь превратил его в тлеющий курган.
Поднявшись, насколько это было возможно, Ходок остановился. Сжигатели мостов смотрели вниз.
— Осадный холм, — тихо и не слишком уверенно произнес Штырь. — Остается только понять, до кого они хотели добраться.
— До нас, — послышался сверху чей-то глухой голос.
Малазанцы вскинули арбалеты.
Людей на крыше было совсем мало, от силы дюжина.
— Паннионцы пытались забраться по лестницам, — продолжал голос, теперь уже на даруджийском. — Но мы опрокидывали их вместе с лестницами.
Кто же эти воины? Одно было ясно: это не «Серые мечи». Доспехи, собранные из разных кусков. И странные полосы на лице и руках. Тигры в человеческом обличье.
— Ох и шикарная у вас раскраска, — восхитился Колотун. — В темноте так и испугаться можно.
Широкоплечий рослый человек с кривыми саблями в руках покачал головой:
— Это не раскраска, малазанец.
Воцарилась тишина.
— Поднимайтесь наверх, если хотите, — пригласил их странный воин.
С крыши спустили несколько лестниц. Ходок мешкал.
— Нельзя отказываться, — сказал ему Паран. — Не каждый день встречаются такие храбрецы.
— Да неужели? — хмыкнул баргаст, но все-таки подал сигнал подниматься.
Паран решил, что он будет последним. И тут его вновь удивило поведение Хватки. Обычно она везде лезла первой. Но сейчас капрал не торопилась.
— Что-то случилось? — спросил Паран. Хватка вздрогнула и принялась растирать правую руку. — Зачем ты скрываешь? Я по лицу вижу, что тебе больно. Никак тебя ранили? Надо сказать Молотку.
— Он мне не поможет, капитан. Не обращайте внимания. Все нормально.
«Я-то знаю, каково сейчас тебе».
— Тогда вперед.
Хватка шагнула к ближайшей лестнице. Вид у капрала был такой, словно лестница вела на эшафот.
Прежде чем подниматься самому, Паран еще раз взглянул вниз. Тенескарии тоже подошли к дому. Они держались в тени, на расстоянии,
Преодолевая спазмы, капитан полез наверх.
Плоская крыша дома походила на небольшой лагерь беженцев. Кто-то расположился под навесом, другие смастерили себе шатры. На опрокинутых щитах дымились костры. В одном месте были собраны мешки с продовольствием и бочки с водой и вином. Поодаль, завернутые в одеяла, лежали погибшие. Шатры, как вскоре понял капитан, сделали не для отдыха, а чтобы разместить в них раненых. У дверцы люка, ведущего вниз, торчал шест с флагом — грязным обрывком детской рубашки.
Сжигатели мостов изумленно озирались по сторонам. Ходок меж тем отправил по нескольку человек на каждый из четырех углов крыши, приказав им наблюдать за улицей и окрестностями.
Внезапно командир этого расположившегося на крыше странного воинства с пугающей грацией повернулся к Хватке.
— У тебя для меня кое-что есть, — во весь голос заявил он.
— О чем ты? — не поняла порядком струхнувшая женщина.
Ничего не объясняя, незнакомец засунул в ножны одну из сабель и шагнул к малазанке. Ухватив Хватку за рукав, он сжал ее руку возле плеча. Под кольчугой что-то глухо звякнуло. Капрал тихо застонала, потом бросила меч и начала поспешно снимать с себя кольчугу.
— Боги милосердные! Наконец-то избавление! Какое счастье! — с явным облегчением тараторила Хватка. — Не знаю, кто ты и как обо всем догадался. Мне все равно, пусть даже это сам Худ тебе нашептал. Да ведь эти браслеты медленно убивали меня. Сжимали руку все сильнее. Сначала еще было терпимо, а потом… вот уже несколько дней такая боль, что хоть волком вой… Проклятый старикашка! Мерзкий врун. Говорил, что их невозможно снять, дескать, останутся со мной навсегда… Для моего же блага! Вот тварь! Я уж думала, так и помру с ними. Даже Быстрый Бен оказался бессилен. Сказал: ничего не могу поделать с Тричем. Тигр Лета лишился рассудка, и теперь к нему не подступиться.
— Трич умер, — прервал ее даруджиец.
— Как?! — пролепетала Хватка, успевшая лишь наполовину снять кольчугу. — Трич мертв? Не может быть!
— Успокойся, женщина. Тигр Лета Взошел. Трич… или Трейк, как его еще называют, нынче пребывает рядом с богами. Твои браслеты я заберу себе. Спасибо, что принесла мне их издалека.
Хватка наконец сдернула кольчугу. Три браслета, которые еще совсем недавно сжимали ей руку, теперь снялись легко, без всяких усилий.
— Вот, пожалуйста. Забирай на здоровье. Была рада оказать тебе эту услугу.
— Что ты несешь? — накинулся на капрала Мураш. — Молча отдать не могла, что ли?
Хватка завертела головой по сторонам:
— Эй, Мутная! Ты где? Или тебя тенескарии слопали?
— Да здесь я! — послышалось из-за спины Парана.
Капитан попятился.
«Худ побери эту Мутную! Ну что за идиотская привычка вечно прятаться и незаметно подкрадываться?»
— Ха! — ликующе выкрикнула Хватка. — Я избавилась от браслетов! Слышишь, подруга? Вот здорово!
Даруджиец закатал свой драный рукав, обнажив мускулистую руку. Он надел браслеты, протолкнув их повыше локтя. Послышались три легких щелчка. Янтарная вспышка осветила края его шлема.