Пан Володыёвский
Шрифт:
Тут две крохотные слезинки скатились у Зоси из глаз, а Заглоба при виде этих слез так расчувствовался, что сказал:
— Бедная крошка… Не горюй, дитя мое, вернется батюшка, еще на свадьбе твоей плясать будет.
— А гетман писал пану Злотницкому через Пиотровича? — спросил Володыёвский.
— Пан гетман писал насчет батюшки пану познанскому мечнику через пана Пиотровича, — тараторила дальше Зося, — и пан мечник с паном Пиотровичем отыскали батюшку у Мурза-бей-аги.
— Черт побери! Я этого Мурза-бея знаю! Мы с его братом побратимы, — воскликнул Володыёвский. — Неужто он отказался пана Боского отпустить?
— От хана был приказ батюшку отпустить, но Мурза-бей, свирепый такой, жестокий, батюшку спрятал, а пану Пиотровичу сказал, будто давно уже его в Азию продал. Но
— Истинная правда, — сказал Мушальский. — Мурза-бея этого весь Крым знает. Страшно богатый татарин, но народ наш ненавидит люто: четверо его братьев полегли в набегах на польскую землю.
— А нет ли у него часом среди наших побратима? — спросил Володыёвский.
— Навряд ли! — послышалось со всех сторон.
— Объясните мне наконец, что такое побратимство? — попросила Бася.
— Видишь ли, — сказал Заглоба, — когда после войны начинаются переговоры, солдаты вражеских армий друг к другу наведываются и заводят дружбу. Случается, какому-нибудь рыцарю полюбится мурза, а мурзе — этот рыцарь, вот они и поклянутся в дружбе до гробовой доски, которой название — побратимство. Чем воин прославленнее, как, например, Михал, я или пан Рущиц, что теперь командует рашковским гарнизоном, тем больше охотников с ним побрататься. Такой человек, ясное дело, с кем попало брататься не станет, а также поищет достойнейшего среди самых знаменитых мурз. Обычай же таков: двое воду на сабли льют и клянутся в дружбе. Понятно?
— А если потом случится война?
— В больших сраженьях побратимам можно участвовать, но ежели доведется лицом к лицу сойтись или пред битвой встретиться в поединке, они друг дружке поклонятся и разойдутся с миром. И опять же, если один попадет в плен, другой должен ему житье в неволе скрасить, а то и выкуп заплатить. Ха! Иные и состоянием своим с побратимом делились. А понадобится разыскать кого из друзей или знакомых либо помощь оказать, побратим идет к побратиму, и, по справедливости сказать, ни один народ лучше татар не сохраняет верности клятве. У них слово свято! Можешь рассчитывать на такого друга, как на самого себя.
— А у Михала много таких друзей?
— Трое могущественных мурз, — сказал Володыёвский. — Один еще с лубненских времен. Я его однажды у князя Иеремии выпросил. Ага-беем звать; теперь понадобится, он за меня голову отдаст. Да и другие двое не подведут.
— Ха! — воскликнула Бася. — Вот бы мне побрататься с самим ханом и всех пленных освободить!
— Он бы не отказался, — заметил Заглоба, — неизвестно только, какой бы praemium за это запросил!
— Давайте, милостивые сударыни и судари, — сказал Володыёвский, — подумаем, что нам надлежит делать. Итак, послушайте: мне сообщили из Каменца, что не позднее чем через две недели сюда прибудет Пиотрович с многочисленною свитой. Едет он в Крым выкупать армянских купцов из Каменца, которые, когда хан сменился, были ограблены и угнаны в неволю. Среди них, увы, и Сеферович, брат претора. Все это люди весьма богатые, денег жалеть не станут, и Пиотрович поедет не с пустыми руками. Опасности ему никакие не грозят: во первых, зима на носу, для чамбулов неподходящее время, а во-вторых, с ним едет нвирак, полномочный посланник эчмиадзинского патриарха, [41] и двое анардратов [42] из Кафы, [43] у которых имеются охранные грамоты от молодого хана. Я дам Пиотровичу письма и к посланникам Речи Посполитой, и к моих побратимам. Кроме того, как вам известно, у пана Рущица, ращковского коменданта, есть в орде родственники, которые, будучи угнаны малыми детьми, совсем отатарились и высокие должности занимают. И те, и другие все старания приложат. Сперва, думаю, попробуют
41
Эчмиадзинский патриарх — то есть католикос, глава армяно-грегорианской церкви.
42
Анардрат — законоучитель, проповедник.
43
Кафа — так называла в то время Феодосия.
«Главнокомандующий» снова бросился обнимать маленького рыцаря. Мать и дочь Боские только руки складывали, благодаря всевышнего, что свел их с такими добрыми людьми. Обе заметно повеселели.
— Будь жив старый хан, — сказал Ненашинец, — еще легче бы все уладилось: он к нам премного был расположен, а про молодого обратное рассказывают. Да и тех армянских купцов, за которыми пан Захарий Пиотрович едет, уже при молодом хане [44] в самом Бахчисарае пленили, и, говорят, будто по его распоряжению.
44
…при молодом хане… — Смена ханов произошла в Крыму в мае 1671 г., правившего с 1666 г. Аадиль Гирея султан отстранил (и сослал в Родос), поставив на его место Селим-Гирея (продержался до 1678 г., правда, потом еще трижды возвращался к власти), который и принял участие в последующей войне с Польшей.
— И молодой переменится, как переменился старый; он то же, пока не убедился в нашем добромыслии, был заклятым врагом польского народа, — промолвил Заглоба. — Мне это лучше, чем кому другому, известно, как-никак семь лет посидел у него в неволе.
И, сказав так, подсел к пани Боской.
— Мужайся, сударыня! Погляди на меня. Семь лет — не шутка! А ведь вернулся и сколько еще нечестивых псов перебил: за каждый день плена по меньшей мере двоих отправил в ад, а на воскресенья и праздники — как знать, может, и по трое, а то и по четверо придется, ха!
— Семь лет! — повторила со вздохом пани Боская.
— Провалиться мне на этом месте, если я хоть день прибавил. Семь лет во дворце самого хана, — повторил Заглоба, таинственно подмигивая. — И да будет тебе, сударыня, известно, что молодой хан — мой…
Тут он прошептал что-то Боской на ухо, разразился внезапно громогласным «ха-ха-ха» и принялся колотить руками по коленям; в конце концов, войдя в раж, старый шляхтич похлопал по колену и свою собеседницу и изрек:
— Славные были времена! В молодости что ни шаг — неприятель, что ни день — новые проказы! Ха!
Почтенная матрона, чрезвычайно смутившись, несколько отодвинулась от веселого рыцаря, а барышни потупились, без труда догадавшись, что пан Заглоба имел в виду проказы, о которых их врожденная скромность и думать не позволяет, тем паче что мужчины громко расхохотались.
— Надо поскорей послать кого-нибудь к пану Рущицу, — сказала Бася, — чтоб пана Пиотровича уже ждали в Рашкове письма.
Богуш поддержал ее:
— Да, да, судари мои и сударыни, спешить нужно, пока зима: во-первых, чамбулы не показываются и дороги свободны, а во-вторых… во-вторых, весной бог весть что еще может случиться.
— Неужто пан гетман известия из Царьграда получил? — спросил Володыёвский.
— Получил, о чем мы с тобой особо побеседуем. И с ротмистрами этими побыстрей надо кончать, как сам понимаешь, когда Меллехович вернется? От него ведь многое зависит…
— У него все дел — уцелевших разбойников добить да тела предать земле. Сегодня еще возвратится либо завтра утром. Я велел только наших похоронить, Азбовых необязательно — зима на носу, заразы можно не опасаться. Все равно волки их приберут.