Папа (для) моей дочери
Шрифт:
– Зачем ты приехал? – В его «спонтанность» я не поверил. Его время распределено по минутам. Даже армия не может тягаться с ним в таком плотном и чётком графике. – Из-за Киры, да?
– Да! Ваша мать мне весь мозг выела, что её дочь позорит имя и нашей семьи, и семьи Антона. Ты думаешь, что ему понравится такое поведение невестки?
С Антоном Вальковым у папы слишком много общих контрактов. Именно поэтому они решили объединить семьи, поженив Павла и Киру.
– А почему ты решил, что Кира горит желанием вернуться в их
– Клим, послушай меня. Да, Павел виноват. Но ведь он мужик и имеет право хотя бы раз сходить налево.
– Серьёзно? – усмехаюсь. – То есть если бы мама сходила, как ты выражаешься, разок налево, ты бы тому мужику руку пожал?
– При чём здесь это?!
– А при том! Ты сам не простил бы измены, тогда почему Кира должна прощать? Потому что она не мужик?
– Но они же жили хорошо, – уходит от ответа папа. – У них вон дочь растёт.
– Про которую ни Вальков, ни его отец за год ни разу не вспомнили, – вырывается у меня против воли.
– И поэтому твоя сестра решила опозорить всех, укатив с любовником в Египет?
– А что ей оставалось делать? Ты сам не оставил ей выбора.
– Я?! Это я сказал: «Кирочка, доченька, давай ты ввалишь все деньги в эту бездарность только потому, что он так хорош в постели»?
– О! Ты уже и Сергея пробить успел.
– А чего его пробивать? Они сами всё выложили. Мне только одно непонятно: она специально продала свой салон, чтобы продвинуть этого художника?
– Ты сейчас издеваешься или как?
– Кто над кем издевается, это ещё посмотреть надо!
Отец меряет шагами номер.
– Папа, ты сам не оставил ей выбора, – повторяю я.
Отец резко останавливается и смотрит на меня в упор.
– Интересно, это каким же образом?
– Мама сказала, что ты собираешься лишить Киру родительских прав, если она не вернётся к Валькову.
– Что?! – произносит отец, и у меня складывается впечатление, что об этом он слышит впервые.
– Ты сам просил меня приехать к Кире, чтобы она образумилась, – напоминаю я.
– Да. Мать мне всю плешь проела, чтобы её дочь вернулась домой, – соглашается отец. – Постой. Та девушка… Ирина… Она сказала, что у Киры были какие-то проблемы, и она поэтому продала фотосалон.
Он пристально смотрит на меня в ожидании ответа.
– Всё верно.
– Что за проблемы? – хмурится отец.
– Тебе об этом лучше знать.
– Клим!
– Папа, скажи ещё, что ты не в курсе, что решил довести Киру до банкротства, а когда ей будет нечем платить налоги, припугнуть лишением родительских прав?
– Что за бред?! Зачем мне отбирать собственную внучку у своей же дочери?
Отец в полном недоумении смотрит на меня, и у меня впервые за всё время мелькает тень сомнения. А ведь верно, это ему совершенно ни к чему!
В номере повисает давящая
– На Кирин фотосалон была написана жалоба: нарушение статьи об обнародовании и дальнейшем использовании изображений без согласия владельца, – разбиваю я тягостное молчание.
– Что за бред! – восклицает отец.
– Это не бред, а статья.
– Там смешные штрафы!
– Штрафы, может, и смешные, а вот последствия поднятой шумихи уже масштабнее.
– Клим, этот вопрос можно было легко решить.
– Для тебя, возможно, и легко, но на Киру посыпались ещё и проверки.
– Что за проверки? – Отец щурит взгляд, словно хочет выцепить всё, что ему необходимо.
– Это тебе лучше спросить у неё.
– И Кира решила, что во всём виноват я?
– Да. Я тоже так считаю.
Отец усмехается. Его губы кривятся в насмешливой улыбке.
– Ну, спасибо! Красавчики! То есть если бы я сам не приехал, вы бы так и обвиняли меня во всех смертных грехах?
– А это не так? Тогда зачем ты приехал?
Теперь я смотрю на него в ожидании ответа.
– Мать попросила. Она была уверена, что Кира специально выкладывает в сеть свои фото. В интернете писали, что они поженились. Это правда?
– Правда, – отвечаю. То, что брак фиктивный, я решил не уточнять.
Отец замолкает, и в комнату опять спускается тишина. Он потирает подбородок левой рукой, словно это помогает ему думать.
– Не нравится мне всё это, – бормочет отец себе под нос. – Ой, как не нравится.
– Поверь, Кире это тоже не понравилось.
– А позвонить мне и спросить было сложно? – Отец осуждающе смотрит на меня.
– Я звонил матери.
– Матери… – эхом повторяет отец, барабанит пальцами по подлокотнику, вдруг резко встаёт, хватает телефон и отходит к окну. Судя по тому, что он практически сразу подносит его к уху, абонент стоит на быстром наборе.
– Глеб, это Стас. Поднимай свою гвардию, пусть разомнутся, заржавели небось. Не заржавели? Это хорошо! Юдина с Тимохиным отправляй в Шарм-эш-Шейх… Что? Ты бы сам поехал? Ха-ха! Да не вопрос! Поедешь, какие твои годы... Нет. Не Киру. Художника. Да хрен его знает! Слабое звено он, вот почему! Глаз с него не спускайте! И чтобы ничего не сожрал!.. Вряд ли. Международный скандал точно поднимать не будут, а несчастный случай или отравление вполне… Обязательно! Докладывать сразу же! Нет. Пусть пока загорают. И прослушку на Вальковых. Обоих! И Снежану. Всё. До связи.