Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь
Шрифт:
– Но… как?
– Так. В нашей квартире. На нашей с ним кровати.
Бросаю резче, чем мне бы того хотелось, и с шумом выпускаю воздух из легких.
– Вадик не мог…
– Еще как смог. И знаете с кем?
– С кем?
– С моей лучшей подругой.
Тишина ненадолго повисает между нами и давит, давит, давит так сильно, что кажется, в следующую секунду моя чугунная голова разорвется, и носом пойдет кровь. Но ничего подобного не происходит.
Несмотря на пережитый стресс, все системы моего организма функционируют нормально и не думают
– Извините, что испортила праздник.
Выдохнув, я развожу руками и устремляюсь вслед за дочкой прежде, чем Тамара Николаевна выйдет из ступора и найдет что возразить.
На автомате я закидываю свои немногочисленные вещи в спортивную сумку, сверху кладу Сонины джинсики, платья и свитера, несколько ее любимых игрушек пакую в небольшой, но вместительный рюкзак.
Все это проделываю в полном молчании под тихое сопение дочери. И выпрямляюсь ровно в тот момент, когда Тамара Николаевна бесшумно проскальзывает в комнату.
Выдает испуганное «оу». Прикрывает рот ладонью. И предпринимает еще одну попытку воззвать к моему разуму.
– Ника, родная, не пори горячку. Подумай хорошенько. Ну куда вы на ночь глядя в мороз?
– Куда угодно, лишь бы не здесь. Сонюшка, милая, одевайся.
Отрезаю бескомпромиссно, в красках представив все прелести ужина с Вадимом, и осторожно протягиваю дочурке ярко-красный пуховик. Помогаю ей застегнуть изредка заедающую молнию и, подхватив сумку, выхожу в коридор.
Обуваюсь на автопилоте. Мягко, но настойчиво подталкиваю Соню вперед. Желаю свекрови счастливого Нового года.
Кубарем скатываюсь с лестницы и вываливаюсь из подъезда, замирая от тоскливого детского.
– Мамочка, а папа меня больше не любит?
В один миг внутренности перемалывает, словно в мясорубке, и снова становится нечем дышать.
– С чего ты взяла, солнышко? Папа тебя очень любит.
Я опускаюсь на корточки перед своей крошкой, поправляю ей шапку с большим пушистым помпоном и отчаянно стараюсь не разрыдаться.
Ох уж эти чертовы взрослые игры и моя уязвленная гордость, не позволяющая притвориться, что измена мужа – всего лишь нелепая случайность, и ничего страшного не произошло.
– Тогда почему мы не будем встречать с ним Новый год? И почему мы уезжаем от бабушки?
Слишком умная для своего возраста, продолжает допытываться Соня, а я не нахожу в себе достаточно мужества, чтобы во всем ей признаться. Поэтому до боли кусаю губы и отделываюсь полуправдой.
– Потому что мы с твоим папой повздорили и решили пока пожить отдельно. Так бывает.
– Папа тебя обидел?
– Н-н-нет.
Выдавливаю полузадушено после секундной заминки и как никогда радуюсь подъезжающему такси. Слишком спешу погрузить сумку с рюкзаком в багажник, втайне боясь, что Тамара Николаевна все-таки спустится вниз и попытается меня остановить. Помогаю Соне усесться в детское кресло и так же торопливо пристегиваю ремень безопасности, не замечая,
Наступаю на него ботинком и слышу оглушающий хруст. Экран идет мелкой паутиной трещин и никак не желает загораться, но у меня уже попросту нет сил, чтобы впадать в истерику.
Одной потерей больше. Одной потерей меньше. Подумаешь.
Интересно, на этом вереница моих неудач на сегодня закончится или к ним добавится еще одна?
Гадаю, когда водитель высаживает нас у ворот элитной многоэтажки и брезгливо морщится, всем своим видом показывая, что мы с дочкой совсем не подходим этому месту.
Но меня вряд ли заботят его заморочки. Сейчас я готовлюсь совершить, возможно, самую большую глупость в своей жизни.
Все мало-мальски приличные гостиницы забиты в преддверии праздника, и мне больше некуда пойти.
– Мамочка, как тут красиво! Настоящий дворец.
Оценивая просторный холл первого этажа и экзотические растения в кадках, заключает Соня и с таким же восторгом изучает огромный лифт с зеркальными стенами, который везет нас на двадцать пятый этаж.
Двери кабины разъезжаются мягко и практически бесшумно, а вот мои ноги, напротив, каменеют и наливаются свинцом.
Каков шанс, что Северский Гордей Алексеевич спустя почти восемь лет, которые мы не виделись, все еще живет здесь? Не знаю.
Стягиваю с головы шапку, прочесывая спутавшиеся волосы пальцами, и решительно давлю на кнопку звонка, чтобы вскоре столкнуться нос к носу с роскошной брюнеткой.
На ней золотистое атласное платье в пол. На шее – изящное колье с россыпью из драгоценных камней, подозрительно напоминающих бриллианты. Ее губы тронуты нежным персиковым блеском. На веках – дымчатые тени. И вся она – идеальное воплощение шика и стиля.
На ее фоне я ощущаю себя до жути ущербной и с трудом борюсь с желанием поднести ладонь к лицу и по глупой детской привычке изгрызть ногти.
– Здравствуйте. А Гордей Алексеевич дома? – спрашиваю взволнованно и получаю вполне закономерное.
– Вы ошиблись.
Вперив взгляд мне в переносицу, эта богиня кривится и собирается захлопнуть перед нами с Соней дверь, когда из недр квартиры доносится.
– Диляра, кто там?
От знакомого голоса с бархатной хрипотцой мои натянутые нервы и вовсе спутываются в колючий тугой комок, а сердце с ревом таранит грудную клетку, стоит мне попасть под обстрел пронзительных почти черных глаз.
– Вероника?
– Здравствуй, Гордей.
Глава 3
Гордей
Новый год – своеобразный рубеж. Время подводить итоги и строить планы на будущее.
Что я имею в свои тридцать два? Немало.
Адвокатскую контору, которая берется за самые сложные дела. Процветающее агентство недвижимости. Роскошные апартаменты в престижном районе Москвы.
Конечно, все это досталось мне с помощью родителей. Без них я вряд ли бы что-то из себя представлял.